7 Судьбы российского крестьянства

Раздел 3

шатываются и ломаются один за другим старые кооперативные принципы. Уже говорилось, что даже в статье «О кооперации» В.И. Ленин не отказался от своей старой идеи поголовного кооперирования. А в мае 1928 г. председатель Кол-хозцентра Г.Н. Каминский на III Всероссийском съезде колхозов говорил: «На ближайшее пятилетие перед нами стоит задача кооперировать поголовно все крестьянство...»25

Опять поголовно! А это означало полное забвение идей добровольности— важнейшего принципа кооперативного движения.

Большевистская пропаганда искусственно вычленяла из кооперации некую высшую форму сельскохозяйственной кооперации — производственную, в то время как все другие виды рассматривались как этапы на пути создания этого коллективного объединения. Так утверждалась концепция перерастания простых форм в более сложные, как своеобразный механизм самодвижения кооперативной «лестницы». Особое место в этом кооперативном эскалаторе придавалось простейшим производственным объединениям типа машинных, семеноводческих, мелиоративных и прочих товариществ. В одной из своих работ В.П. Данилов пишет: «Итак, изучение семеноводческих товариществ и их развитие на протяжении 20-х годов подтверждают выводы, сделанные на материале о машинных товариществах того времени. Им также была присуща способность к органическому (в порядке самодвижения) перерастанию в колхозы, ярко выявившаяся в 1928—1929 гг. и послужившая немаловажным фактором подъема колхозного движения»26.

Процесс перерастания простых форм в более сложные оказался сильно преувеличенным политиками и понятым слишком прямолинейно историками. Кооперация, безусловно, в силу своих свойств обнаруживает возможность перерастания одних форм в другие (причем на разных уровнях экономических и организационных связей, а не только по линии машинное товарищество— колхоз). Вывод об этом был сделан теоретиками и практиками кооперации еще до революции, но особого значения ему не придавалось, за исключением сторонников производственного кооперирования. Политика же 20-х годов, а затем и историография делали особый акцент на это свойство кооперации.

Не следует отрицать проявление этих качеств кооперации в 20-е годы, но не надо их преувеличивать. К тому же необходимо принять во внимание следующие обстоятельства.

Судьбы кооперации в Советской России

231

Первое. Уже отмечалось, что возможность покупки промышленных товаров крестьянином целиком зависела от его вступления в кооператив. Вне коллектива он такой возможности не имел.

В конце 20-х — начале 30-х годов ситуация для крестьянина еще более осложняется. Теперь в кооперации никаких товаров нет, и возможность их приобретения уже зависит от вступления крестьянина в колхоз. И если в кооперативах купить было нечего, то пропадал сам смысл вступления в кооперацию. Впрочем, выход подсказывали: надо «перерасти» в колхоз.

Но в таком случае разрушалась низовка кооперации. А какой от нее прок?

Для улучшения снабжения рабочих ведущих отраслей промышленности выход из положения был найден в организации в 1930 г. системы закрытых распределителей при крупнейших заводах и фабриках. Что же касается сельского населения, то оно, в сущности, было брошено на произвол судьбы, о нем просто перестали вести речь.

Второе обстоятельство, имевшее существенное значение для «перерастания» низших форм в высшие, — это прямое административное вмешательство в этот процесс, когда простым росчерком пера одни формы превращались в другие. Об этом свидетельствуют материалы Союза союзов сельскохозяйственной кооперации, Колхозцентра и ряда центральных союзов, в том числе и Семеноводсоюза, проводивших обследование кооперации весной 1930 г.27

Вопреки новомодным утверждениям о свертывании кооперативной сети «сверху» материалы обследований свидетельствуют, что инициатором разрушения кооперации выступает среднее звено: районные, областные, республиканские (автономные) уровни, а отнюдь не высшие.

Таким образом, идея перерастания фактически обернулась разрушением низовой кооперативной сети.

Усиление административных методов усугубляло различное понимание принципов самодеятельности, самостоятельности и самоуправления партийно-государственными функционерами и кооператорами. Активная интервенция в эти сферы некомпетентных партийных выдвиженцев, бдительный надзор за кооперативной деятельностью неотвратимо вовлекали кооперацию в русло всепожирающего бюрократизма.

232

Раздел 3

К концу 20-х годов кооперативно-колхозный аппарат разбух и вздорожал. Это стало особенно заметно после различных реорганизаций. Так, по Вологодскому округу после реорганизации вместо одного окружного союза, в аппарате которого уже было 150 человек, стало 14 районных союзов и в каждом по 50— 40 платных работников (всего 660— 700 человек)28 .

Реорганизация приводила к тому, что административно насаждались новые аппараты с параллельно существовавшими. Эти новые органы не имели под собой реальной почвы: за ними не стояла какая-либо низовая кооперативная сеть.

Ярким проявлением бюрократизации кооперации стали резко увеличившиеся множественность и параллелизм в руководстве работой кооперации.

Слабость аппарата «компенсировалась» силой бумажного потока инструкций, запросов, циркуляров и т.д. Но это помогало плохо. Производство не улучшалось.

Бюрократизм постепенно парализовывал работу кооперации. Особенно это проявлялось в управленческих звеньях. Как показали материалы обследования кооперации весной 1930 г., республиканские союзы союзов и колхозцентры не могли найти общего языка. Под сомнение ставилась оправданность окружных союзов. Но особенно запутанным оказалось районное звено. Параллелизм и многозвенность районной системы зачеркивали весь смысл кооперативной работы.

По целому ряду районов имелось по четыре-пять и даже по восемь параллельно существовавших районных звеньев. Между ними отсутствовала даже самая элементарная взаимная увязка в текущей работе. Все попытки совместной работы обычно дальше совместных подписей не шли.

В 1930 г. в полной мере стали реализовываться противоречия, элементы которых накапливались за предшествующие годы советской власти. Кооперация превращалась в государственно-кооперативную организацию. Но не по типу смешанного предприятия, похожего на акционерное, а скорее как разновидность государственного.

Сельскохозяйственная кооперация, разваливаясь на глазах в ходе коллективизации, отдавала свои функции частично государственным организациям, частично потребитель

Судьбы кооперации в Советской России

233

ской кооперации. Она, в свою очередь принимая несвойственные ей ранее заготовительные функции, утрачивала свои традиционные. Но это уже другая история.

Серьезнейшее противоречие между теорией и практикой выявляется при анализе соотношения значимости кооперации и общины в аграрной политике советской власти.

Декларируя в годы нэпа всемерную поддержку кооперации как важного орудия в построении социализма, большевики усматривали в этом возможность безболезненного втягивания через кооперацию в социализм крестьянства. Обычно политики, историки, экономисты, ограничившись констатацией этого положения, а также подчеркнув момент выгодности участия в кооперации, не анализировали сути и значения происходивших в кооперированном крестьянине изменений и уж тем более не пытались осмыслить вероятные последствия этих перемен.

А между тем с кооперированным единоличником происходила интересная трансформация (разумеется, не на глазах, ибо процесс этот продолжительный). Кооперация, вовлекая в свою орбиту крестьянские хозяйства, постепенно и исподволь разрушала их натуральную замкнутость, втягивала в рыночные отношения с внешним миром. Через кооперацию крестьянин начинает зависеть не только от общества, но и от рынка. И чем дальше, тем больше. Тем самым, так же незаметно и постепенно, разрушалась и крестьянская община (именно исподволь, а не резко и насильственно, как при столыпинской аграрной реформе).

Иногда в литературе можно встретить суждение о том, что кооперация как бы развивала и продолжала принципы коллективизма общины, и в этом усматривалось их сходство и чуть ли не родство. С.П.Трапезников, подчеркивая, правда, принципиальную разницу общины советской от дореволюционной (а таковой разницы не было), писал: «По существу, советская земельная община явилась одной из разновидностей кооперации, представляя ее низшую ступень». Более определенно не скажешь. Однако дело обстояло скорей наоборот: коллективизм кооперации принципиально другой природы, нежели общины. Он зиждется на личной свободе и инициативе, а посему он добровольный. А принцип объединения общины принудительный, обязательный для всех, «поголовный» (каждый претендующий на надел

234

Раздел 3

должен быть приписан к обществу). И кроме того, стихия существования кооперации— товарно-денежные отношения, в то время как для общины это условия, разрушающие ее.

Но разрушение общины было невыгодно государству. Оно уже убедилось во время гражданской войны в том, что общину по-прежнему с превеликой пользой можно привлечь к исполнению фискальных задач. Советские историки (В.П. Данилов, П.А. Колесников и др.) утверждают, что революция уничтожила фискальные функции общины. Но это не так — революция их активно использовала, например, в таком важном деле, как продразверстка. Действительно, кто конкретно разверстывал причитающуюся крестьянину долю повинности и доводил ее до сведения каждого хозяйства? Раскладку продразверстки по дворам осуществлял сельский сход (сход хозяев); он же был ответствен и за ее выполнение (продотряды этого не делали — они выполняли функции «катализатора»: устрашали строптивых, охраняли собранное). Сход же определял порядок и очередность выполнения нарядов по трудовой, гужевой и иным повинностям (а их было много) и нес ответственность за их исполнение.

Как показывает в своих работах Т.В. Осипова, дезертирство из Красной Армии в годы гражданской войны было,. значительным. Власти принимали различные меры против дезертирства. В частности, в деле поимки дезертиров община была связана круговой порукой и несла ответственность 5 за их сокрытие. Круговой порукой крестьяне были связаны * и при поимке «бандитов», т.е. повстанцев, участников крестьянских восстаний.

Круговая порука оставалась и после гражданской войны. И государство общине ее не навязывало. Круговая порука являлась имманентно присущим свойством общины и выра-жала собой одно из проявлений норм обычного права. В этом заключалась и своеобразная жизненная философия, и мораль.

Использовало круговую поруку и само общество исклю- i чительно для своих целей. Можно привести примеры безуп- * речных действий этого механизма, порой странных или да- ; же вовсе непонятных горожанину. Так, в конце 20-х годов на $ страницах многих газет прогремело так называемое лудор-вайское дело. Все газеты клеймили кулаков д. Лудорвай Вот

Судьбы кооперации в Советской России

235

ской автономной области, которые якобы выпороли своих менее состоятельных односельчан. В действительности за невыполнение решения схода о самообложении на благоустройство выпороли виновных— это, естественно, была беднейшая часть села. В этом усмотрели проявление классовой борьбы в деревне.

Христианское смирение мужика (до поры до времени), его непонимание происходящего, традиционная податливость общины магии власти (власть есть власть), готовность к выполнению ее заданий не только хозяйственных, но и в сфере управления и всего прочего (прием агитаторов, различных уполномоченных, комиссий, проведение кампаний и пр.) делали сельское общество надежной опорой государства. Тем более что сельские Советы были безденежными, да и не обладали авторитетом сельского схода.

Большевики из тех, кто посмекалистее, видели в послушной общине плацдарм для организации будущих колхозов. Так оно и случилось. Недаром в 60—70-е годы среди историков возобновился старый спор русских народников с марксистами об общине и «общинном пути» к социализму. Так, СП. Трапезников утверждал, что община стала исходной формой развития коллективизации. Он писал, что «советская революция подготовила земельные общества для перехода в высшую форму, превратив их в опорные пункты социалистического преобразования сельского хозяйства». В.П. Данилов отрицал это; он признавал консервативность общины и считал ее препятствием на пути коллективизации. Нам представляется позиция Трапезникова более предпочтительной.

Поднимая сегодня проблему о соотношении роли кооперации и общины в коллективизации, видимо, следует принять во внимание и такое обстоятельство: путь к колхозам через кооперацию был много хлопотливее, длиннее — словом, канительнее, чем через общину. К тому же выявились опасные, крайне нежелательные, но, похоже, неизбежные явления: развитие кооперации оказывалось возможным только в условиях товарно-денежных отношений, которые, в свою очередь, сопровождались ростом капиталистических элементов, расслоением деревни. А дифференциация деревни? Не опасна ли она? Не слишком ли богатеет крестьянин? Как ограничить рост кулака? Вот вам и плоды кооперации.

236

Раздел 3

Вот вам и «столбовой путь»! Подобные мысли не давали покоя партийным и советским функционерам.

Другое дело — община. Она, учитывая изложенное выше, прежде всего безопаснее. Здесь ничего не надо предварительно создавать. Все в наличии. Необходимо лишь перевести группу совладельцев земли в новое качество. И главное — никаких промежуточных форм и звеньев, минуя все это, прямо в колхоз.

Вот уж где открывалась возможность загнать человечество огулом к счастью!

Кооперация, разрушая общину и натуральную замкнутость хозяйства, трансформировала в этом процессе и самого крестьянина в работника иного типа (путем постепенного отщепления одной за другой различных отраслей хозяйства, обобществления отдельных хозяйственных операций, предоставления свободы выбора вариантов выгоды, привития навыков коммерции и т.д.). Кооперация разрушала крестьянина как универсального сельскохозяйственного работника (сам пахал, сам сеял, сам продавал и т.д. — словом, все сам). Тем самым стратегически она действовала в направлении раскрестьянивания (и, стало быть, А.В. Чаянов был неправ, когда надеялся с помощью кооперации сохранить традиционного крестьянина?). Но это цивильная и безболезненная форма раскрестьянивания.

Коллективизация же, наоборот, консервировала в колхозе и общинный уклад жизни, и традиционного крестьянина. Конечно, происходили некоторая специализация, внедрение механизации и освоение новой техники и пр. Но гораздо важнее не то, что он приобретал, а то, что он терял, порывая с кооперативным путем: самостоятельность и самодеятельность, свободу выбора, инициативность и пр., не говоря уже о потере личной свободы. Тем самым колхозы не только сохраняли наиболее консервативные черты общинного общежития, но и усугубляли их.

В свете изложенного становится понятным, что разговоры о кооперации так и остались разговорами. В жизни же утверждалось нечто иное, не имевшее ничего общего с кооперацией. Но тем не менее коллективизацию советской деревни советская идеология квалифицировала не иначе как кооперирование в высших производственных формах.

Все сказанное относительно кооперации и общины, возможно, будет воспринято довольно критически. Конечно

Судьбы кооперации в Советской России

237

же, жизнь гораздо сложнее схем. Вряд ли стоит настаивать на категоричности этих суждений: тема «кооперация и община», пожалуй, еще только разрабатывается в отечественной историографии. Изложенная позиция— одна из возможных в ее трактовке.

В.И. Ленин к концу жизни называл мечты старых кооператоров фантазией и даже пошлостью. Но эти мечты, даже будучи фантастическими, никому не мешали и не вредили кооперативной работе. А она приносила посильную помощь тем, кто в ней нуждался. Окрепнув, кооперация стала с начала XX в. одним из заметных носителей прогресса.

А как квалифицировать мечты большевиков и результаты борьбы за них?

Ленинское предсмертное намерение строить социализм «с другого конца» и его новое видение роли кооперации в этом строительстве оказались всего лишь очередным витком коммунистической утопии. В практическом же преломлении кооперативная политика советской власти уподобилась политике «тащить и не пущать».

Из-за этого якобы бурное и успешное развитие кооперации в 20-е годы на самом деле раскрывало лишь некоторый потенциал кооперации.

Изначально для большевиков в кооперации важна была заинтересованность не человека, людей, а государства. Идеями государственности был пропитан любой документ советской эпохи. Возьмем к примеру рядовой документ одного из многочисленных рядовых совещаний. Это доклад подотдела кооперации Народного комиссариата земледелия РСФСР от 13 февраля 1923 г. Вот один из фрагментов доклада: «Придавая огромное значение сельскохозяйственной кооперации и считая ее имеющей государственное значение в деле поднятия производительных сил и в деле восстановления сельского хозяйства и считая это в первую очередь делом государственным, которое не может пройти мимо его влияния, но отказываясь влиять административным порядком на сельскохозяйственную кооперацию, государство стремится создать контактную работу с сельскохозяйственной кооперацией на договорных началах, и чем тесней будет контакт, тем больше государство сможет и будет поощрять те кооперативные объединения, которые сумеют посмотреть на развитие сельскохозяйственной кооперации с государствен

238

Раздел 3

ной точки зрения, сумеют перестроить свою работу, учитывая государственную плановую работу, являясь таким образом одним из звеньев общей государственной работы в деле поднятия и становления сельского хозяйства и вообще всего народного хозяйства». Этот отрывок буквально нашпигован идеями этатизма29. Здесь нет места человеку.

По своему разумению коммунисты меняли или отбрасывали все, что не работало на их идею. Так была изуродована кооперация с ее опытом, традициями, большой и полезной работой на общество.

Социалистическая эйфория, овладевшая на какое-то время некоторыми социалистически настроенными кооператорами (типа А. В. Чаянова) и побуждавшая их пойти на сотрудничество с большевиками, обернулась для них крахом, разочарованием, а затем и трагедией.

Не остались в каком-либо выигрыше и относительно спокойные экономисты. Некоторым из них была даже дарована жизнь (Н.П. Макаров, АН. Челинцев). Сохранили же свой реальный взгляд на жизнь, пожалуй, лишь те, кто своевременно покинул мир или Россию.

Да что там старые кооператоры, ошельмованные, раздавленные и вышвырнутые за ненадобностью! Несладко пришлось и «кооператорам-коммунистам»: погибли Г.Н. Каминский, AM. Лежава, Л.Б. Халатов, И.А. Зеленский, A.M. Хинчук, М.Е. Шефлер и другие.

Сама же кооперация была разрушена. Она оказалась ненужной. К тому же бюрократический, недееспособный монстр, в каковой превратилась кооперация к концу 20-х годов, сам ломался изнутри, раздираемый противоречиями и отсутствием товаров. В итоге от некогда созданной народом массовой культурно-экономической организации ничего не оставалось.

Говаривали прежде, что кооперация— сестра нужды, т.е. она готова прийти на помощь людям в самое трудное время. Недаром во время первой мировой войны кооперация развивалась необычайно бурно.

Если так, то, казалось бы, сегодня ей множиться и шириться. Да только нет. Почему? Наверно, мало условий, способствующих ее становлению.

Прежде всего давно нет старой кооперации, не сохранилось даже в памяти народной, какой она была, — прервалась

Судьбы кооперации в Советской России

239

связь времен. Нет традиций, нет преемственности. Нет главного условия развития кооперации — рынка. А его нет потому, что торговать нечем.

Но ведь возникает что-то! Вот именно «что-то». Вопреки всякой логике традиционного развития кооперации. Ведь по классической схеме появляются практически одновременно и действуют бок о бок кредитная, потребительская кооперация, различные формы сельскохозяйственной кооперации (включая перерабатывающую и производительную). Ныне преимущественно посредническая и в сфере услуг.

Забыты или отброшены классические принципы кооперирования, апробированные опытом международного кооперативного движения.

Колоссальную трансформацию претерпели те слои населения, которые составляли основу старой кооперации. В сельскохозяйственной кооперации это были мелкие товаропроизводители — крестьяне, в кустарно-промысловой — кустари, в потребительской — те же крестьяне, рабочие, городские слои мелких служащих.

Исчезло с исторической арены индивидуальное крестьянское хозяйство, существенно изменился смысл работы потребительской кооперации, ставшей фактически заготовительной организацией, а не объединением потребителей с целью выгодной оптовой закупки необходимого им товара.

Исчезла та социальная среда, против которой боролась кооперация — частный посредник, ради преодоления которого и возникают многие формы кооперации.

В силу особой роли государственного начала в истории нашего отечества взаимоотношения кооперации (как и в целом общественных начинаний и организаций) с государством были и остаются предметом постоянной специфической напряженности.

И прежде, и теперь успех или неудачи кооперации во многом зависели и зависят от совпадения взаимных интересов кооперации и государства, от поощрительной или, напротив, неблагожелательной кооперативной политики государства, от признания им кооперативных принципов, предоставления кооперации права самой решать ее задачи или, напротив, установления мелочной опеки, административного надзора, необоснованной и некомпетентной политики вмешательства.

240

Раздел 3

А концентрированное выражение той или иной политики лежит в области законодательства. Сравним кооперативный закон Временного правительства 1917 г. с законом «О кооперации СССР» 1988 г. В полной мере отдавая отчет в невозможности проведения прямых параллелей, тем не менее замечу, что закону 1917 г. были свойственны краткость статей, четкость формулировок. Закону 1988 г. присущи многословие, неясности, двусмысленность ряда положений, что дает основание для действий, противоречащих природе кооперации. Так, закон предусматривает государственное руководство кооперативными организациями, в то время как закон 1917 г. полностью исключал вмешательство государства в кооперативную деятельность. Принятые в дополнение к закону «О кооперации СССР» законодательные акты («О подоходном налоге с кооператоров», «О внесении изменений и дополнений в закон "О кооперации в СССР"») также дают возможность государственным органам влиять на кооперативную деятельность, на кооперативное ценообразование.

Дореволюционная кооперация трудящихся боролась с частным посредником, ростовщиком, крупным капиталом вообще при нейтральной позиции государства. В 20-е годы кооперация в союзе с государством и при его непосредственной поддержке также конкурировала с частным торговцем и предпринимателем.

Какова расстановка сил сейчас? Частного посредника между производителем и потребителем пока нет (если не считать активно выползающий «черный рынок»). Кооперация получает вялую поддержку государства. Так за кого и против кого современная кооперация?

В первую и единственную очередь она соблюдает интересы своих членов, как правило, интересы узкогрупповые. Это организации не массовые. Это союзы индивидуалов, более схожие с миниатюрными акционерными обществами, чем с кооперацией. Они проникнуты духом делячества, вызывая острую неприязнь населения.

В отсутствие частного посредника кооператоры, в сущности, выполняют его функции, внешне соблюдая пристойные формы кооперативного предприятия. Отсутствие конкуренции дает им возможность диктовать цены по своему усмотрению. В итоге мы видим, что изменения в лучшую сторону ничтожны.

Судьбы кооперации в Советской России

241

Кооперация вступает в партнерские отношения с государством и нарождающимся частным предпринимателем. Все вместе они против потребителя (практически стирается разница в ценах в госторговле, кооперации и у частника). Отсутствие потребительской кооперации, ранее самой массовой, симптоматично. Крайне низкий уровень жизни населения (плюс, конечно же, отсутствие навыка создания самодеятельных организационных форм) не позволяет потребителю объединиться с целью оптовой закупки необходимых потребителю товаров. К тому же в условиях товарного голода нужный продукт негде купить, а если все же можно, то за такие деньги, что пропадает всякая выгода. Поэтому фактически сведена на нет возможность самоорганизации населения в потребительских целях. Но, как ни странно, именно здесь-то и не исключен прорыв, если народ возьмет дело организации самоснабжения в свои руки и создаст действительно массовые организации трудящихся.

Помимо потребительской, не получила развития и кредитная кооперация, что весьма симптоматично. Не секрет, что в любом деле нужны деньги. Кооперация во все времена сталкивалась с этим постоянно. Ее жизненность с первых же шагов зависит от наличия основного и оборотного капитала. Однако паевого капитала для этих целей всегда было явно недостаточно, и он играл обычно весьма второстепенную роль. Главное место принадлежало заемным средствам, в поисках которых кооперация обращалась к государству, частным банкам, наконец, создавала собственную кооперативную кредитную систему. Получение дешевого кредита из собственного банка было идеалом всех кооператоров. Поэтому в России кредитная кооперация получила широкое распространение, на этой основе в 1912 г. возник кооперативный Московский народный банк.

Весьма остро стоял вопрос о финансировании кооперации в 20-е годы (главным образом из-за бедности деревни, слабой ее капиталонасыщенности, неразвитости экспорта и т.д.).

Странно, но создается впечатление, что нынешние кооператоры как будто не сильно озабочены финансовым обеспечением. Похоже, что слухи о легализации в кооперативах нечистых денег не лишены основания. И в самом деле, кооперативы— весьма удобная форма для «отмывания» капитала.

242

Раздел 3

Совсем иное, чем в начале XX в. и в 20-е годы, положение с сельскохозяйственной кооперацией. Тогда она шла от индивидуальных хозяйств, постепенно отщепляя, кооперируя выгодные для крестьянина хозяйственные операции: сбыт сельскохозяйственных продуктов, переработку сырья, закупку необходимых товаров городского производства, страхование скота, организацию случных пунктов, мелиоративных, семенных, машинных и прочих товариществ.

Говоря о кооперативном движении, следует указать и на другие пути развития.

С начала XX в. одновременно с эволюцией сельского хозяйства по кооперативному пути формировался фермерский путь. В отличие от кооперативного, с отдельными элементами работы сообща в некоторых сферах хозяйствования, этот путь имел тенденцию противоположную — к индивидуализации. Это проявлялось не только в стремлении к «укреплению» земли в частную собственность. Намечалось несколько вариантов формирования хозяйств фермерского типа: трансформация помещичьих хозяйств, главным образом зернового направления юга России, внешне (только внешне!) схожая с американским типом, ибо генетически американские фермеры не были связаны с землей; образование частновладельческих хозяйствпутем мобилизации помещичьей земли разного рода предпринимателями, в том числе и крестьянами; захватно- заимочная система землепользования в Сибири, которая была ближе к американскому фермерству, ибо в значительной мере такие хозяйства образовывались в результате колонизации (ближней и дальней) и переселения; хуторизация столыпинского образца, принявшая массовый характер.

В результате аграрной революции 1917—1918 гг. произошла ликвидация помещичьего землевладения. Сильно пострадала группа людей, хорошо обеспеченных землей. Досталось хуторянам — их беспощадно громили в Поволжье и центральных черноземных районах, принудительно заставляя возвращаться в общину.

Но вот землю переделили. И опять последовал ропот, что не так, что земли опять мало. И тогда наиболее бедовые и энергичные потянулись вновь за Урал в поисках своего счастья на новой земле. Резкий рост переселения наблюдался уже в первые месяцы 1918 г. За это время за Урал последова

Судьбы кооперации в Советской России

243

ло около 175 тыс. переселенцев и ходоков. Такой темп предполагал, что годовая волна за весь 1918 г. должна достичь 700 — 800 тыс. — величина небывалая за все годы переселения. Правда, неподготовленность властей к этому внезапному нашествию, а также объективные трудности, прежде всего с транспортом, заставили правительство сдерживать этот поток вплоть до полного его запрещения. Однако сделать это было трудно, и с 1919 г. начинается хотя бы какое-то его регулирование.

Проявилась активность, особенно в западных и северозападных губерниях, к выделу на хутора. Не означало ли все это возрождения столыпинской реформы, разумеется, в иных условиях, на иных началах?

С переходом к нэпу эта линия еще более усилилась. В частности, она нашла отражение в известном плане развития сельского и лесного хозяйства Наркомзема РСФСР на 1923/24—1927/28 гг., составленном Н.Д. Кондратьевым и Н.П. Огановским. План исходил из признания и развития всех форм хозяйствования от единоличных до коллективных. Но, принимая во внимание реальность, т.е. преобладание мелких индивидуальных хозяйств, план строился в расчете на их возможности. При этом предусматривалось формирование более или менее крупного хозяйства в Поволжье и на Северном Кавказе, приближающегося к американскому типу фермерского хозяйства.

Но в целом замысел плана уже не соответствовал политике ВКП(б), начавшей меняться к середине 20-х годов. Старый курс еще существовал какое-то время, но уже уступал свои позиции новому, элементы которого зарождаются в 1924 г. (а фактически не исчезают с 1917 г.), вызревают в 1925 г. и полностью заявляют о себе в 1926 г. В основе всех перемен — новая стратегическая линия: построение социализма в одной, отдельно взятой стране, опираясь на собственные силы. В аграрной политике это проявилось в главном — переориентации с индивидуально крестьянского хозяйства на коллективизированное.

На какой стадии находится нынешнее кооперативное движение? Безусловно, на самой начальной со всеми вытекающими последствиями: неопределенность, неустойчивость, слабое доверие населения, незначительный его охват кооперацией, преобладание посреднических форм при весьма слабом развитии производительных.

244

Раздел 3

Признаки, которые обозначат переход к следующей стадии, скорее всего, выразятся в следующих основных моментах: все более вырисовывающаяся тенденция к специализации, стабильность выявившихся форм и типов (при продолжающемся возникновении новых), оформление первичных кооперативов в союзные объединения (разных уровней) и рост охвата числа кооперативных систем единым руководством.

Особенно много связей, притом неожиданных, может возникнуть на основе производственного кооперирования в сельском хозяйстве. Это может быть колхоз в колхозе или сложное сочетание связей личных, групповых, кооперативных, государственных. Возможно, именно в этом неизвестном ранее направлении кооперирования (разнообразие связей предприятий, основанных на различных формах собственности) будет происходить модернизация сельского хозяйства. Нас могут ожидать распад колхозной и совхозной систем и образование предельно малых форм обобществления или фермерских хозяйств на арендной основе или частновладельческом праве и т.д.

Что касается перспектив производительной кооперации, представляется возможной трансформация колхозов и, может быть, совхозов в предприятия кооперативного типа. Однако этот процесс окажется сложным. И одна из первых трудностей видится в том, что для многих теоретиков и практиков по-прежнему неясна природа кооперативной собственности. (Конечно, мы должны забыть мифическую так называемую кооперативно-колхозную собственность, которой никогда не существовало.)

В самом деле, что такое кооперативная собственность? Разновидность частной собственности (близкой к типу собственности акционерного предприятия) или самостоятельная собственность общественных организаций? А возможна ли таковая? Не есть ли она опять-таки разновидность частной собственности?

Поскольку производительных кооперативов мало, то с помощью кооперации в ближайшее время мы не преодолеем проблему товарного голода. А потому и цены на кооперативную продукцию будут оставаться высокими, такими, какими их будут устанавливать сами кооператоры.

Судьбы кооперации в Советской России

245

Возможно ли государственное регулирование кооперативных цен? Вряд ли. В то же время в условиях бестоварья наивно ждать добровольной скидки цен кооператорами. Точно также, как потребитель заинтересован в покупке товара как можно дешевле, кооператор — в его продаже как можно дороже. И этим он ничем не отличается от частника.

В нашей кооперации преобладает коммерческий дух. Высоких гуманных целей она не ставит. Поэтому она ближе к частной лавочке.

Русская же кооперация всегда носила высокие социальные идеалы и идеи просветительства. Пусть в своем стремлении к социальным переменам, нравственному усовершенствованию, культурнической работе методы и средства русских кооператоров были ограничены, а идеалы утопичны. Но по своему характеру они были ориентированы на развитие общества в отличие от кооперативного движения на Западе, которому более свойственны делячество, дух коммерции и предпринимательства.

Суть деятельности кооперации всецело определяется господствующим политическим строем. Мировой опыт показал, что кооперативно-социалистических систем нет и не было.

Другое дело, что в России в начале XX в. складывались хорошие предпосылки (прежде всего на техногенном и организационном уровнях) для создания с помощью кооперации уникальной модели аграрной (или аграрно-индустриаль-ной) цивилизации. Но этот шанс не был использован. Вместо «зеленой» революции мы получили «красную».

Нет оснований предполагать, что в нашей стране все же можно создать «строй цивилизованных кооператоров». Нет оснований предполагать даже, что кооперация должна сыграть ключевую роль в экономике. Если ее возрождение и возможно, то лишь в качестве второстепенного, в лучшем случае паритетного партнера наряду с другими формами хозяйствования. Зависимость кооперации от господствующего строя подтверждается современной ситуацией. Глобальный распад всех государственных и экономических структур СССР оказал дестабилизирующее влияние на кооперацию и, естественно, не привел к лидерству кооперации в какой-либо сфере экономики. Гораздо интенсивнее и заметнее происходит возрождение частного предпринимателя как в организационно-цивильных формах (акционерные общества, совместные с иностранным капиталом предприя

246

Раздел 3

тия и пр.), так и в «диких» (грошовый гешефт, являющийся легализованным «черным» рынком).

Грандиозный распад имперского колосса — явление, затрагивающее всю систему мирового содружества. Вчерашняя сверхдержава оказалась на задворках истории, а ее остаткам пока предопределена участь безнадежных аутсайдеров. В этих условиях прогнозировать возможность развития кооперации — дело безнадежное, ибо ее судьба зависит от множества факторов (международных в первую очередь), которые еще не определились. Возможно, что в новых условиях и произойдет ее возрождение. Может быть, поэтому и закономерности ее становления и развития будут иными.

Но, право же, трудно представить такое новое формирование вне классических принципов кооперирования, которым следовали кооператоры всего мира.

Но если таковое все же возможно, то не пойдет ли у нас речь о каком-то новом явлении, лишь внешне схожем со старой кооперацией? Как, скажем, невозможно возрождение крестьянина, ибо речь идет о качественно новом работнике сельского хозяйства, которому еще нет названия.

В.В. Кабанов

ПРИМЕЧАНИЯ

^Трапезников С. Исторический опыт КПСС в социалистическом преобразовании сельского хозяйства. М., 1959; О н ж е. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. М., 1967. Т. 1; 1974. Т. 2; Б е рх и н И.Б. Основные этапы формирования кооперативного плана В.И. Ленина // История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР: Материалы научной сессии, 18 — 21 апр. 1961 г. М., 1963; Гамаюнов М.В. Большие перемены: Ленинский кооперативный план и его осуществление в СССР. М, 1968.

^Данилов В.П., Ивницкий НА. Ленинский кооперативный план и его осуществление в СССР // Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. М., 1963; Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: Социальная структура, социальные отношения. М, 1979; Он  же.

Судьбы кооперации в Советской России

247

Кооперация 20-х годов: Опыт становления // Человек и земля. М., 1988;Он же. Бухаринская альтернатива // Бухарин: человек, политик, ученый. М., 1990; О н ж е. Предисловие // Кооперативно-колхозное строительство в СССР, 1923—1927 гг.: Сб. документов. М, 1991; и др.

^Селунская В.М. Разработка В.И. Лениным кооперативного плана // Вопросы истории КПСС. 1960. № 2; О н а же. История разработки В.И. Лениным кооперативного плана // В.И. Ленин и некоторые вопросы партийно-государственного строительства. М, 1960; Она же. Ленинский кооперативный план— теоретическое обоснование социалистического преобразования крестьянского хозяйства // Проблемы аграрной истории советского общества. М, 1971; О н а же. Ленинский кооперативный план в советской историографии. М., 1974; и др.

4Дриккер Х.Н. Преодоление многоукладное™ в Таджикистане в условиях перехода от феодализма к социализму, минуя капитализм. Душанбе, 1973; см. также: Тулепбаев Б А. Торжество ленинских идей социалистического преобразования сельского хозяйства в Средней Азии и Казахстане. М, 1971; Дуйшемалиев Т.Д Победа ленинского плана преобразования сельского хозяйства в Киргизии. Фрунзе, 1971.

^Сергеев ИИ. Разработка В.И. Лениным кооперативного плана. (1917 — 1923 гг.). Саратов, 1966; Он же. Ленинское учение о государственном капитализме и использование его основных приемов и форм в первые годы нэпа. Саратов, 1974.

бдмитренко В.П. Торговая политика советского государства после перехода к нэпу, 1921 —1924 гг. М., 1971; Д м и т -р е н к о В.П., Морозов Л.Ф., П о г у д и н В.И. Партия и кооперация. М., 1971.

7Морозов ЛФ. От кооперации буржуазной к кооперации социалистической. М., 1969.

^Шарапов Г.В. Ленинский кооперативный план и его международное значение. М., 1970.

^ Ф а й н Л.Е. История разработки В.И. Лениным кооперативного плана. М„ 1970; Кабанов В.В. Октябрьская революция и кооперация (1917- март 1919 г.). М., 1973.

10 Л е н и н В.И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 372.

11 Там же. С. 54, 510.

12 Там же. Т. 54. С. 372.

13 Там же. Т. 45. С. 310.

14 Там же. С. 381.

15Фигуровская Н.К., Глаголев АИ.А.В.Чаянов и его теория семейного крестьянского хозяйства: Предисловие // Чаянов АВ. Крестьянское хозяйство. М., 1989. С. 43.

248

Раздел 3

10Данилов В.П. Бухаринская альтернатива. С. 96.

17Никифоров ЕА. К проблеме альтернативности в социальном развитии России // Историческое значение нэпа: Сб. ст. М» 1990. С. 204.

18Очерки истории коллективизации сельского хозяйства в союзных республиках. С. 21; Данилов В.П. Советская до-колхозная деревня: Социальная структура, социальные отношения. С. 211.

19 Российский государственный архив экономики. Ф. 5466.

zu Цит. по: Кондратьевщина. М, 1931. С. 118.

21 Беднота. 1928. 15 мая.

22 История советского общества: Краткий очерк (1917 — 1945 гг.)// История СССР. 1990. № 5. С. 17.

23 Ф а й н Л.Е. Становление ленинской концепции в кооперации и современность. Иваново, 1991. С. 43.

24Кабанов В.В. Российская кооперация в 1917 — 1918 гг. // Общественные организации в политической системе России, 1917-1918 гг.: Материалы конференции. М., 1992. С. 47.

2^ Колхозное строительство: Третий Всероссийский съезд колхозов (24-30 мая 1928 г.). М., 1929. С. 128-129.

2^ Данилов В.П. Семеноводческая кооперация в 20-х годах XX в. // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. М., 1980. С. 64 - 65.

27 РГАЭ. Ф. 3983. Оп. 2. Д. 466. Л. 34 - 35, 43 - 44 и др.

28 Там же. Л. 40.

29 Там же. Ф. 478. Оп. 5. Д. 1040. Л. 62.

4

«ВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ»: ТРАГЕДИЯ КРЕСТЬЯНСТВА

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

По материалам Политбюро ЦК ВКП(б) и ОГПУ

Насильственная коллективизация, составной частью и основным средством проведения которой было раскулачивание, — это трагическая страница истории советской деревни. Несмотря на то что ей посвящены тысячи статей, сотни книг и брошюр, подлинной истории коллективизации и раскулачивания еще не создано. Объясняется это как господствовавшими в течение многих лет стереотипами сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)», так и тем, что многие архивные фонды партийных, советских и карательных органов были недоступны для исследователей. Одним из таких источников являются материалы бывшего Кремлевского архива Политбюро ЦК КПСС, в котором в начале 60-х годов автору посчастливилось работать. К сожалению, и ныне этот архив недоступен для исследователей. Между тем его документы уникальны по своему составу и содержанию. Они не только раскрывают механизм выработки внешней и внутренней политики СССР всемогущим органом партии и государства — Политбюро, но и содержат богатый конкретно-исторический материал о фактах и событиях, тщательно засекреченных в свое время. Так, по интересующей нас проблеме здесь хранятся документы о работе комиссий Политбюро: Я.А. Яковлева о темпах коллективизации, В.М. Моло-това о раскулачивании и депортации раскулаченных, А.А. Андреева о спецпереселенцах и т.д.

Чрезвычайную ценность представляют адресованные И.В. Сталину шифрограммы, сводки, записки и письма о по

250

Раздел 4

литическом положении в деревне, о сопротивлении крестьян насильственной коллективизации и раскулачиванию, о крестьянских волнениях и восстаниях зимой и весной 1930 г., доклады Сталину заместителя председателя ОПТУ Г.Г. Ягоды о депортациях крестьян и положении спецпереселенцев в 1930—1932 гг. и многое другое.

Использование этих и других источников позволило бы воссоздать правдивую картину сталинского произвола, творившегося в деревне в начале 30-х годов, показать роль ближайшего окружения Сталина в проведении антикрестьянской политики партии и государства.

В последнее время кое-что уже сделано в этом направлении. На основе материалов государственных и партийных архивов (исключая Кремлевский) издан ряд документальных сборников: «Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927—1932гг.» (М, 1989), «Из истории раскулачивания в Карелии. 1930— 1931гг.» (Петрозаводск, 1991), «ГУЛАГ в Карелии. 1930-1941» (Петрозаводск, 1992), «Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930—1931 гг.», «Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 - начало 1933 г.» (Новосибирск, 1992,1993). Кроме того, опубликованы статьи в периодической печати, созданы сборники статей и даже отдельные книги по истории коллективизации, раскулачивания и голода 1932— 1933 гг. (В. Данилов, И. Зеленин, В. Земсков, Н. Ивницкий, С. Кульчицкий, Е. Осколков и другие).

Активно разрабатывается эта тематика и за рубежом (Р. Конквест, М. Левин, С. Максудов, Ю. Таниучи, Н. Ясный), хотя в силу объективных причин зарубежные исследователи опираются в основном на опубликованные у нас и на Западе источники. Тем не менее в осмыслении и оценке нашего прошлого они занимают более правильные позиции, чем иные наши ученые.

Таким образом, начало научной разработке проблем коллективизации положено, но еще много предстоит сделать, чтобы устранить «белые пятна» и раскрыть скрытые страницы истории. В настоящей статье предпринимается попытка на основе материалов Политбюро ЦК ВКП(б) и ОПТУ в какой-то степени восполнить этот пробел.

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

251

Насильственную коллективизацию крестьянских хозяйств начала 30-х годов И.В.Сталин назвал «революцией сверху», поддержанной снизу основными массами крестьянства.

Как же было в действительности?

К концу 20-х годов объективный ход социально-экономического развития, развертывание индустриализации страны остро поставили проблемы подъема и реорганизации сельскохозяйственного производства. Его низкий уровень сдерживал общее экономическое развитие страны.

Исходя из этого, XV съезд ВКП(б) (декабрь 1929 г.) поставил задачу обеспечить «на основе дальнейшего кооперирования крестьянства постепенный переход распыленных крестьянских хозяйств на рельсы крупного производства (коллективная обработка земли на основе интенсификации и машинизации земледелия), всемерно поддерживая и поощряя ростки обобществленного сельскохозяйственного труда»1. При этом съезд высказался против каких бы то ни было мер административного воздействия и принуждения по отношению к крестьянству. В его решениях подчеркивалось, что переход к коллективному хозяйству «может происходить только при согласии на это со стороны трудящихся крестьян»2. Сроки и темпы коллективизации съездом не устанавливались, не определялись и обязательные формы и способы преобразования крестьянского хозяйства. Более того, предусматривалась целая система мер по развитию различных форм кооперации, обществ крестьянской взаимопомощи, земельных органов, Советов, а также по упорядочиванию землепользования и землеустройства и т.п. Тем не менее вскоре после съезда его решения стали трактоваться как курс на коллективизацию.

Весной 1928 г. Наркомзем РСФСР и Колхозцентр РСФСР составили проект пятилетнего плана коллективизации крестьянских хозяйств, согласно которому к концу пятилетки, т.е. к 1933 г., предполагалось вовлечь в колхозы 1,1 млн хозяйств (4%). Летом 1928 г. Союз союзов сельскохозяйственной кооперации эти наметки увеличил до Змлн хозяйств (12%). А в утвержденном весной 1929 г. пятилетнем плане предусматривалась коллективизация уже 4 —4,5 млн хозяйств, т.е. 16— 18% общего числа крестьянских хозяйств.

252

Раздел 4

Чем же объясняется тот факт, что в течение года проект плана коллективизации несколько раз менялся и его окончательный вариант в четыре раза превысил первоначальный? Во-первых, тем, что темпы коллективизации на практике оказались более быстрыми, чем вначале предполагалось: к июню 1929 г. в колхозах было уже более миллиона крестьянских хозяйств или примерно столько, сколько первоначально планировалось достигнуть к концу пятилетки. Во-вторых, — и это главное — Сталин надеялся ускоренным строительством колхозов и совхозов быстрее решить зерновую проблему, которая особенно обострилась в 1928—1929 гг.

Вопреки действительному положению дел И.В. Сталин в статье «Год великого перелома» (ноябрь 1929 г.) утверждал, что уже удалось организовать «коренной перелом в недрах самого крестьянства» в пользу колхозов3. Однако даже в зерновых районах такой перелом не произошел не только в сознании середняков, но и бедняков. Между тем гонка коллективизации уже началась. Из Хоперского округа Нижневолжского края сообщалось: «Местными органами проводится система ударности и кампанейства. Вся работа по организации проходила под лозунгом „Кто больше!". На местах директивы округа иногда преломлялись в лозунг „Кто не идет в колхоз, тот враг советской власти". Широкой массовой работы не проводилось. Были случаи, когда постановлением схода организовали колхоз, а нежелающим вступать предлагали подать специальное заявление, почему он не желает идти. Имели место случаи широкого обещания тракторов и кредитов: „Все дадут— идите в колхоз"... Совокупность этих причин дает формально пока 60%, а может быть, пока пишу письмо, и 70% коллективизации. Качественную сторону колхозов мы не изучили... Таким образом, получается сильнейший разрыв между количественным ростом и качественной организацией крупных производств. Если сейчас же не принять мер к укреплению колхозов, дело может себя скомпрометировать. Колхозы начнут разваливаться... Все это ставит нас в затруднительное положение»4.

Это письмо инструктора Колхозцентра Баранова было зачитано на ноябрьском (1929 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) председателем Совнаркома РСФСР СИ. Сырцовым. Сталин среагировал на него странным образом, бросив реплику: «Вы думаете, что все можно „предварительно организовать"?»

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

253

Он по существу отмахнулся от поставленных в письме вопросов. Вообще нужно отметить, что Пленум ЦК ВКП(б) проходил под знаком статьи Сталина «Год великого перелома» в обстановке неоправданного оптимизма, восхваления мнимых успехов, игнорирования недостатков и перегибов в коллективизации.

Секретарь Северо-Кавказского крайкома партии АА. Андреев заявил, что партийная организация края взяла курс на завершение в основном коллективизации к лету 1931 г. О таких же перспективах колхозного строительства говорил и секретарь Нижневолжского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаев, утверждавший, что нижняя Волга «через год-два будет районом сплошной коллективизации»5.

Степные районы Украины, по мнению председателя Колхозцентра УССР А.В. Гаврилова, могли завершить коллективизацию весной 1931 г.б

К ускорению коллективизации призывал участников Пленума и В.М. Молотов, ведавший работой в деревне. В своей речи он заявил: «Мы имеем все основания утверждать, а я лично в том не сомневаюсь, что летом 1930 г. коллективизацию Северного Кавказа в основном мы закончим»7, т.е. на год раньше, чем обещал Андреев. В докладе о союзном Наркомземе он вновь подчеркнул установку на всемерное развертывание коллективизации: «Теперь... когда сплошная коллективизация захлестывает целые районы и даже округа, — а мне кажется, в недалеком будущем, и уже в будущем году, мы сможем говорить не только о коллективизированных областях, но и о коллективизированных республиках, — ясно, что мы имеем коренной перелом в развитии социалистического сельского хозяйства»^.

Это было принято как директива партии, тем более что Сталин сам поощрял погоню за высокими процентами коллективизации.

После ноябрьского Пленума ЦК ВКП(б) Колхозцентр и Наркомзем РСФСР пересмотрели план коллективизации крестьянских хозяйств республик в весеннюю посевную кампанию 1930 г. Новый план, который был одобрен СНК РСФСР, предусматривал к весне 1930 г. вовлечь в колхозы 6640 тыс. крестьянских хозяйств (34%), а число колхозов довести до 56 тыс. Намечалось весной 1930 г. иметь 300 районов сплошной коллективизации с посевной площадью 12 млн га,

254

Раздел 4

причем в 150 районах коллективизация к тому времени должна быть уже завершена (90% крестьянских хозяйств в зерновых и 75% в остальных районах). Такой же уровень коллективизации планировался и для остальных 150 районов, но только к осени 1930 г.

Наибольшее число районов сплошной коллективизации намечалось на Урале, Средней и Нижней Волге — по 40 районов, в Центрально-Черноземной области — 45, на Северном Кавказе— 35, в Сибири— 30, Казахстане— 20. Районы сплошной коллективизации планировались также в Московской, Западной, Ленинградской, Ивановской областях, Татарии, в Нижегородском и Северном краях.

План предусматривал полное обобществление пашни, инвентаря и рабочего скота, а коровы, свиньи и овцы подлежали обобществлению в районах сплошной коллективизации на 80%. «При указанных размерах обобществления средств производства, — указывалось в плане, — колхозы должны быть в значительной степени переведены на устав объединений высшего порядка, причем количество коммун среди них должно составлять не менее 25%, артелей — не менее 50% и товариществ по совместной обработке земли — не более 25%»9.

Тогда же Наркомзем СССР разработал пятилетний план коллективизации сельского хозяйства союзных республик, согласно которому посевная площадь колхозов должна была составлять весной 1930 г. свыше 44 млн га (треть посевной площади страны), т.е. в два с лишним раза больше, чем предусматривалось ноябрьским (1929 г.) Пленумом ЦК ВКП(б)10.

Такие темпы коллективизации были не только чрезвычайно напряженными, но и нереальными. План толкал местные органы на применение административного нажима и насилия, вел к перегибам и извращениям, нанесшим колоссальный ущерб развитию сельского хозяйства, экономике страны.

5 декабря 1930 г. на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждалось предложение Нижневолжского крайкома об объявлении Республики немцев Поволжья опытно-показательным районом по коллективизации. Но Сталин предложил образовать комиссию Политбюро ЦК по подготовке постановления о темпах коллективизации в целом по стране во главе с наркомом земледелия СССР Я.А. Яковлевым. В со

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

255

став комиссии вошли руководители крупнейших партийных организаций: А.А. Андреев (Северный Кавказ), К.Я. Бауман (Московская область), И.М. Варейкис (Центрально-Черноземная область), Ф.И. Голощекин (Казахстан), СВ. Косиор (Украина), М.М. Хатаевич (Средняя Волга), Б.П. Шеболдаев (Нижняя Волга) и другие. В работе комиссии принимали участие представители ЦК и МК ВКП(б), СНК РСФСР, Госплана СССР, ВСНХ РСФСР, ВЦСПС, Наркомземов СССР и РСФСР, Хлебоцентра, Наркомпроса, Коммунистического университета имени Я.М. Свердлова, Колхозцентра, Нар-комфина, Сельхозбанка11.

На первом заседании (8 декабря) были образованы восемь подкомиссий по следующим вопросам: темпы коллективизации, отношение к кулаку, система управления и построения общественных и хозяйственных организаций в районах сплошной коллективизации, тип колхозов, кадры, материальные ресурсы, мобилизация крестьянских средств, культурное и политическое обслуживание колхозов.

Комиссия заслушала доклады секретарей Нижневолжского, Средневолжского и Северо-Кавказского крайкомов, обкома ВКП(б) ЦЧО, ЦК КП(б) Украины и запросила у ок-ружкомов партии сведения о колхозном строительстве на местах. На основе этих материалов подкомиссии разработали предложения для проекта постановления Политбюро ЦК о плане коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству.

Одной из основных задач комиссии было определение темпов коллективизации; подкомиссия во главе с председателем Колхозцентра Г.Н. Каминским считала, что «переход крестьянских хозяйств к коллективной форме земледелия завершится в течение пятилетия во всех областях, за исключением некоторых районов Средней Азии, Закавказья, Якутии, северной полосы Сибири и некоторых районов Северного края»12.

По СССР коллективизацию намечалось закончить:

Крым, Нижняя Волга — к осени 1930 г.;

Северный Кавказ, Средняя Волга, Татария, Дагестан (равнинная часть) —к весне 1931 г.;

степные районы Украины, ЦЧО, Урал — к осени 1931 г.;

Левобережье Украины, Сибирь, Казахстан, Башкирия, Чувашия, Московская область, Нижегородский край— к весне 1932 г.;

256

Раздел 4

Дальневосточный край, Западная, Иваново-Вознесенская и Ленинградская области, Северный край, Белоруссия, Закавказье, Средняя Азия, Киргизия, Бурят-Монголия и Карелия — к осени 1933 г.

Число районов сплошной коллективизации планировалось довести в 1929/30 г. до 400, а округов—до 3013.

Следовательно, коллективизацию основных масс крестьянства предполагалось осуществить в течение первой пятилетки. Причем для районов зерновой полосы устанавливались сроки от шести-семи месяцев до полутора лет.

Комиссия, обсудив эти наметки, пришла к выводу о недопустимости спешки при проведении коллективизации. Я.А. Яковлев, выступая на заседании председателей подкомиссий о темпах коллективизации, говорил, что «в этом деле величайшую опасность представляет проявление какого бы то ни было административного восторга, заскоков, излишней торопливости, которые, в случае если бы они получили более или менее серьезное распространение, грозили бы обюрокрачиванием движения, отпугиванием некоторых слоев середняков и бедняков от коллективизации, заменой коллективизации действительной коллективизацией показной, формальной, которой нам не нужно. С другой стороны, это движение показывает, что нам ни в коем случае нельзя отставать от стихийного роста. Тут коренная наша задача состоит в том, чтобы действительно этот стихийный рост возглавить по всем линиям, соответствующим образом перестраивая всю систему работы»14.

После ноябрьского Пленума ЦК, указывал Яковлев, темпы коллективизации резко возросли, причем на качественную сторону мало обращалось внимания. На местах имеет место спортивная гонка, стремление скорее прийти к стопроцентной коллективизации. Он предлагал для зерновых районов установить ориентировочные сроки в два-три года, для всего Союза — пять лет с некоторым запасом. Однако эти предложения не получили единодушной поддержки. Возражали представители Средней Волги (Б.П. Шеболдаев) и Северного Кавказа (АА. Андреев). Секретарь Средневолжско-го крайкома ВКП(б) М.М. Хатаевич рассказывал на бюро крайкома: «Сторонники „больших темпов" говорили, что если взять установку т. Яковлева, то это будет на руку тем, кто хочет сдерживать. Что касается меня, то я в основном

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

257

был согласен с предложениями, которые высказал т. Яковлев, и спорил только по отдельным моментам»'5.

В результате обсуждения были приняты другие рекомендации по срокам и темпам коллективизации. В проекте постановления комиссия предлагала осуществить коллективизацию в основных зерновых районах в течение одного-двух лет («в отдельных округах и даже областях, возможно, и скорее»), а в потребляющей полосе в три-четыре года.

Работа комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) довольно подробно освещалась в работах историков16, поэтому нет необходимости останавливаться на других вопросах ее деятельности.

22 декабря 1929 г. проект постановления был представлен в Политбюро ЦКВКП(б). Ознакомившись с документом, Сталин остался недоволен и вернул на переработку, предложив исключить уставные положения и вопросы, относящиеся к непосредственному ведению Наркомзема. Одновременно Яковлеву было предложено сократить срок коллективизации для зерновых районов. В связи с этим вопрос об утверждении проекта постановления был снят с повестки дня заседания Политбюро 25 декабря 1929 г.17.

И.В. Сталин писал В.М. Молотову, который отсутствовал в то время в Москве: «На днях думаем принять решение о темпе колхозного строительства. Комиссия Яковлева дала проект. Проект, по-моему, неподходящий. Ты его, должно быть, уже имеешь. Сообщи свое мнение». 1 января 1930 г. Молотов телеграфировал Сталину «Проект о темпах коллективизации считаю неудачным, местами с фальшивыми нотками, например в пп. 3,8 и 9.

Не понимаю нужды после Пленума в новой длинной резолюции, местами явно расплывчатой и отстающей от жизни и решений ЦК, например п. 5. Обобщения для всего СССР в первом пункте, по-моему, сейчас неуместны, ведут к бюрократическому планированию, особенно неуместному в отношении бурного, широчайшего массового движения. Нам доступнее сейчас ориентировка в отношении лишь ряда районов, имеющих, однако, решающее значение для сельского хозяйства. Лучше глубже проанализировать положение этих районов.

Ряд практических дополнений лучше дать в советском и кооперативно-колхозном порядке. П. 8 следует проработать конкретнее»18.

258

Раздел 4

Для того чтобы было понятно, о чем идет речь, скажем о содержании некоторых пунктов проекта постановления, упоминаемых в телеграмме Молотова. П. 1 гласил: «В пределах пятилетия может быть целиком решена проблема коллективизации огромного большинства крестьянских хозяйств, причем коллективизация основных зерновых районов может быть закончена в пределах 2 — 3 лет, а коллективизация потребляющей полосы — в пределах 3 — 4 лет».

В п. 3 говорилось о степени обобществления в колхозах: поскольку в округах сплошной коллективизации основную массу колхозов будут составлять середняки, то основной формой колхоза должна быть признана сельскохозяйственная артель, в которой обобществлены только основные средства производства (земля, инвентарь, рабочий скот) «при одновременном сохранении в данных условиях частной собственности крестьян на мелкий инвентарь, мелкий скот, молочные коровы и т.п., где они обслуживают потребительские нужды крестьянской семьи».

В п. 5 подчеркивалась необходимость укрепления районов за счет кадров окружных центров.

П. 8 был посвящен отношению к кулаку в районах сплошной коллективизации. Комиссия предлагала в округах сплошной коллективизации наряду с отведением кулакам отдаленных и худших земель проводить по решению сходов и местных Советов «прямую конфискацию средств производства кулацкого хозяйства и передачу их полностью в неделимый фонд колхозов». В отношении кулаков, лояльно относящихся к колхозам, считать возможным включение их в состав колхозов «как рабочей силы, без предоставления как активного, так и пассивного избирательного права».

И наконец, в п. 9 речь шла о недопустимости как сдерживания, так и искусственного форсирования коллективизации, администрирования и декретирования колхозного движения.

В тот же день, 1 января, в 19 час. 30 мин. Сталин отвечал Молотову: «Телеграмму о резолюции по колхозам получил. Твои замечания целиком совпали с критическими замечаниями наших друзей. Думаем сократить резолюцию в 4 — 5 раз, выбросив все уставное из резолюции и оставив только исправленное директивное.

Краткая резолюция нужна для того, чтобы зафиксировать новые темпы колхозного движения, пересмотреть тем

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

259

пы, установленные в последнее время плановыми и прочими органами, и наметить более короткие сроки коллективизации по основным хлебным районам.

Резолюция пересматривается в указанном духе. Текст ре-зюлюции получишь по телеграфу. Сталин»19.

Получив письмо Молотова, в котором сообщалось, что он выедет в Москву только 3 января, Сталин 2 января телеграфировал ему: «Только что получил письмо. Если твердо решил выехать 3-го, с резолюцией о колхозах можно подождать до твоего приезда: т.е. до 5-го. Если почему-либо откладываешь выезд, проект резолюции пошлю 3-го вечером, по телеграфу. Сообщи окончательно»20.

3 января 1930 г. Я.А. Яковлев сообщал в Политбюро: «Из представленной Политбюро резолюций „О плане коллективизации..." я исключил уставные вопросы и вопросы, относящиеся непосредственно к кругу ведения НКЗ и колхозно-кооперативных центров.

При сем прилагаю соответствующий сокращенный и переработанный проект постановления Политбюро»21.

Заседание Политбюро было назначено на 5 января. Накануне, 4 января Сталин сообщил секретарю Нижневолжского крайкома партии Шеболдаеву: «Сегодня мы вдвоем с Яковлевым сократили известный Вам проект резолюции о колхозах, выбросив оттуда все, что касается уставных пунктов, и переработали его, взяв установку на переключение средств, сил, землеустроительного дела и т.д. в сторону максимального обслуживания растущего колхозного движения в ущерб индивидуальному хозяйству.

Переработанную в таком виде резолюцию рассылаем сегодня членам Политбюро для принятия ее на завтрашнем заседании Политбюро. Думаю, что резолюция должна Вам понравиться»22 .

В связи с этой телеграммой возникает вопрос: откуда такое внимание у Сталина к одному из многих секретарей крайкомов (обкомов) ? Дело в том, что в Нижневолжском крае возник (а точнее, был провозглашен) первый в СССР округ сплошной коллективизации — Хоперский. Б.П. Ше-болдаев явился инициатором провозглашения Автономной республики немцев Поволжья показательным районом по коллективизации. На ноябрьском Пленуме Нижневолжский край был объявлен краем сплошной коллективизации.

260

Раздел 4

Наконец, в составе комиссии Яковлева Шеболдаев наряду с Андреевым являлся горячим сторонником быстрых темпов коллективизации. Все это импонировало Сталину.

5 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило переработанный проект, а на следующий день он был опубликован как постановление ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству»23.

Для понимания внесенных изменений в проект комиссии Яковлева, помимо уже приведенных документов, следует указать и на замечания члена комиссии, заместителя председателя СНК РСФСР Т.Р. Рыскулова от 2 января 1930 г., которые он направил в Политбюро Сталину и в ЦК ВКП(б) Орджоникидзе24. Рыскулов предлагал ускорить темпы коллективизации в районах специальных культур и животноводства. Возражал он и против включения в постановление ЦК указания на то, что колхозник может иметь небольшое хозяйство для удовлетворения личных потребностей. «Обобществлять только „товарный скот" (понятие растяжимое), — писал Рыскулов, — значит вообще затормозить обобществление скота, а давать категорическое указание вне всяких ограничений „сохранять в частной собственности мелкий инвентарь, мелкий скот, молочных коров и т.д." — значит тянуть события назад и давать явно неправильный лозунг... т.е. революционный характер колхозов подменить сугубой „добровольностью" всего этого дела».

Сравнение текстов первоначального (от 22 декабря 1929 г.) и окончательного (от 3 января 1930 г.) вариантов проекта и принятого 5 января постановления «О темпах коллективизации...» показывает, что предложения Рыскулова полностью совпали с замечаниями Молотова и теми поправками, которые были внесены Сталиным в проект постановления.

В результате внесенных поправок сроки коллективизации были сокращены в два-три раза. Больше того, при обсуждении проекта комиссии в Политбюро ЦК было принято особым постановлением предложение СНК РСФСР (СИ. Сырцова, Т.Р. Рыскулова): «Отмечая недостаточное развертывание колхозного движения в районах животноводства и специальных культур (хлопок, лен, свекла и пр.) и вообще в районах интенсивного хозяйства (в особенности молочного животноводства, свиноводства), ЦК поручает

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

261

НКЗему Союза и Колхозцентру разработать необходимые мероприятия по усилению колхозного движения в этих районах»25.

Отрицательно сказалось на содержании постановления и политическом положении в деревне исключение Сталиным из проекта постановления указания о степени обобществления средств производства крестьянских хозяйств. Стремление Сталина к более полному обобществлению имущества крестьян нашло отражение и в постановлении ЦК от 5 января: «Центральный Комитет ВКП(б) поручает Наркомзему Союза с широким привлечением колхозных организаций в кратчайший срок выработать примерный Устав сельскохозяйственной артели как переходной к коммуне форме хозяйства...»26

Истолкование артели как переходной к коммуне формы колхоза ориентировало местных работников на усиление обобществления средств производства крестьянских хозяйств, на насаждение коммун.

После принятия постановления ЦК нажим из Центра усилился, партийная и советская печать неустанно призывала к форсированию темпов коллективизации, развернулось соревнование за скорейшее завершение коллективизации крестьянских хозяйств. Газета «Правда» в передовой статье 3 февраля 1930 г. писала: «Последняя наметка коллективизации — 75 процентов бедняцко-середняцких хозяйств в течение 1930/31 года — не является максимальной». Через неделю Сталин опубликовал в «Правде» «Ответ товарищам сверд-ловцам», в котором советовал «усилить работу по коллективизации в районах без сплошной коллективизации»27.

Идущие сверху требования, угроза попасть в число «правых уклонистов» из-за недостаточно решительных действий толкали местных работников на администрирование, применение насилия и репрессий к крестьянам, не желавшим вступать в колхозы. Председатель Колхозцентра Г.Н. Каминский на совещании представителей районов сплошной коллективизации 14 января 1930 г. прямо заявил: «Если в некотором деле вы перегнете и вас арестуют, то помните, что вас арестовали за революционное дело»28.

Выполняя указания сверху, секретари Курского и Россошанского округов (ЦЧО) советовали партийным и советским работникам: «Главное — не бойтесь перегибов, не бе

262

Раздел 4

да, если заденете середняка, лишь бы кулак не остался»; «лучше перегнуть, чем недогнуть». Руководитель орггруппы ЦК ВКП(б), посланной в Вологодский округ Северного края, на заседании контрольной комиссии указывал: «Перегибов в отношении середняка бояться нечего, так как остальные середняки скорее пойдут в колхоз и будут бояться выходить из колхозов»^.

В результате этого уровень коллективизации, например, в Сухонском районе округа за неделю поднялся с 6 до 87%. Такая же картина наблюдалась и во многих других районах. К февралю 1930 г. в Российской Федерации насчитывалось 952 района сплошной коллективизации, или половина всех административных районов республики.

На Украине в январе 1930 г. сплошная коллективизация проводилась в 180 районах, в феврале — в 309 (из 568 районов).

Спортивная гонка за процентом коллективизации захватила национальные и потребляющие районы. В Московской области уровень коллективизации за месяц (с 20 января по 20 февраля) вырос с 14,1 до 73,4%, в Нижегородском крае — с 7,1 до 45,3, в Татарии— с 3,6 до 73,9, в Башкирии— с 24,0 до76,5%ит.д.ЗО

О состоянии дел в деревне, методах проведения насильственной коллективизации хорошо были осведомлены Сталин и его ближайшее окружение. Так, в сводках, регулярно посылаемых Сталину, а по его указанию и другим членам Политбюро, сообщалось, какими средствами достигались такие высокие темпы коллективизации. В сводке по Сибири от 26 января 1930 г. читаем: «По ряду районов до сих пор со стороны местных партийных и советских работников довольно сильны тенденции заменить массовую разъяснительную работу методами администрирования и командования при проведении коллективизации. Случаи угроз и запугивания бедняков и середняков... отмечаются по ряду округов края и имеют тенденцию к увеличению. Недовольство основных прослоек деревни указанными методами коллективизации используется кулачеством для антиколхозной и антисоветской агитации».

И тем не менее 2 февраля Сибирский крайком партии выдвинул задачу «полного охвата крестьян колхозами в период весеннего сева». Аналогичное решение приняли Сред-неволжский, Московский обкомы ВКП(б), обком партии ЦЧО и даже крайком Северного края31.

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

263

Чтобы не отстать, местные органы в широких масштабах применяли администрирование, принуждение и угрозы. Нередко в Центр посылались преувеличенные данные об уровне коллективизации, сведения о «бумажных» колхозах. В докладе Наркомата рабоче-крестьянской инспекции Украины говорилось: «Административные методы коллективизации явились основным фоном всех извращений. На собраниях и в индивидуальных разговорах применялось запугивание крестьян, отказавшихся вступать в колхозы („идете, мол, против Советской власти" и т.д.); собрания продолжались зачастую круглые сутки, постановления о переходе всем селом на устав колхоза принимались, так сказать, измором. Полученные в результате цифровые данные в порядке соревнования районов и округов за скорейшее осуществление сплошной коллективизации раздувались, в сводки включались „мертвые души" и т.д. По одному из обследованных сельсоветов Харьковского округа (Богодуховского района) при наличии 420 хозяйств, имевших право быть в колхозе, в период расцвета „бумажной" коллективизации числилось коллективизированными 444 хозяйства, т.е. 105,7%, тогда как фактически было коллективизировано как максимум 341 хозяйство, т.е. 81,2%»32.

К.Е. Ворошилов переслал И.В. Сталину письмо ленинградского рабочего Захарьина (члена партии с 1918 г.), который писал из Белоруссии: «Секретарь райкома в Городке (Витебский округ) так запарился, что в страхе не отстать и желании „догнать и перегнать" бухнул весьма срочную (телеграмму) в округ, что у него коллективизация проведена на целых 100 и 6 десятых — так и написано 100,6%. Попробуй его догнать!»33

И.М. Варейкис в записке И.В. Сталину «О колхозном строительстве и подготовке кадров к севу» писал, что «многие колхозы существуют лишь на бумаге»: их «работа» заключается в постановлениях. Сведения, поступающие в Центр, как правило, преувеличены, они «приукрашивают положение»34.

Как видим, Сталин был хорошо информирован о том, что делалось в деревне. Достаточно сказать, что на его имя с осени 1929 до весны 1930 г. поступило не менее 50 тыс. писем о перегибах в коллективизации, раскулачивании, налоговой политике. Кроме того, на имя М.И. Калинина за то же время пришло примерно 85 тыс. жалоб35.

264

Раздел 4

Сталин не только не реагировал на жалобы, но и сам побуждал местные органы власти форсировать коллективизацию. Еще в декабре 1929 г. на Всесоюзной конференции аграрников-марксистов он попытался «теоретически» обосновать ускоренные темпы коллективизации. Приведя высказывание Ф.Энгельса о необходимости осторожности и осмотрительности при переводе крестьян на путь общественного хозяйства, Сталин заявил, что Энгельс исходил из наличия частной собственности крестьян на землю; но у нас ее нет, так как земля национализирована. «Вот где одна из причин той сравнительной легкости и быстроты, с какой у нас развивается в последнее время колхозное движение»36.

Зимой 1930 г. темпы коллективизации под административно-репрессивным воздействием резко ускорились. Об этом свидетельствует табл. 1.

Конечно, высокие темпы коллективизации сталинскому руководству давались нелегко. Крестьяне не только пассивно, но и активно сопротивлялись насильственной коллективизации и такой бесчеловечной акции, как раскулачивание.

Большинство крестьян не хотели вступать в колхозы, ви- / дя в них второе крепостное право. «По деревням на Украине— погромы, грабежи, гонения, террор, выселение, — писали крестьяне из Мариупольского округа. — Только видим! разные налоги, бесконечные контрибуции, распродажи, В коллективы гонят почти силой оружия. Разве это свобода? Это крепостное право». Крестьяне одной из деревень Се- j верного края прямо заявили: «Советская власть организацией колхозов стремится совсем закабалить крестьянство. При царе крестьяне работали на помещиков, а при Совет-} ской власти — на коммунистов»37. :)

По сообщению Средневолжского крайкома партии, в -январе 1930г. «массовые противоколхозные выступления; прошли по всем округам». Секретарь обкома ВКП(б) ЦЧО И.М. Варейкис писал Сталину, что с 17 декабря 1929 по| 14 февраля 1930 г. в области произошло 38 крестьянских вы- \ ступлений, в которых приняли участие более 15 тыс. чело- \. век. Только в Острогожском округе за один месяц было* 16массовых волнений; в них участвовали как зажиточные! крестьяне, так и середняки и бедняки. «В отдельных мес- ^ тах, — сообщал Варейкис, — толпы выступающих достигали | двух и более тысяч человек... Масса вооружалась вилами, то*;(

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

265

порами, кольями, в отдельных случаях обрезами и охотничьими ружьями»38. Для подавления этих выступлений нередко применялась вооруженная сила. В Острогожском округе, например, шесть выступлений крестьян подавлялись войсками. В конце января — феврале 1930 г. массовые крестьянские выступления охватили ряд селений Таловского, северную часть Козловского округа, Старооскольский, Новоосколь-ский, Раненбургский, Сосновский районы, а также Россошанский округ. В начале марта 1930 г. в 54 селах Козловского округа в антиколхозных выступлениях участвовали 20 тыс. человек39.

Таблица 1

Динамика коллективизации в СССР зимой 1930г. (в %) *

Республика, край,

По состоянию на

область

20 января

1 февраля

20 февраля

1 марта

СССР

21,6

32,5

52,7

56,0

PC ФСР

23,5

34,7

54,4

57,6

Северный Кавказ

46,5

60,7

75,5

76,8

Нижняя Волга

56,0"

58,7

66,1

67,8

Средняя Волга

39,0

48,4

54,3

56,4

Центрально-Черноземная область

40,0

50,0

79,4

51,8

Урал

35,4

47,4

65,9

68,8

Сибирь

14,0

19,0

40,6

46,8

Казахстан

20,5"

24,0

35,3

42,1

Киргизия

Нет св.

Нет св.

25,4

49,8

Башкирия

24,0

49,5

76,5

81,2

Дальневосточный край

12,5"

19,1

28,1

36,2 266

Раздел 4

Продолжение табл. 1

Республика, край,

По состоянию на

область

20 января

1 февраля

20 февраля

1 марта

Татария

3,6

42,2

73,9

77,3

Московская область

14,1

36,5

73,6

73,0

Нижегородский край

7,1

18,9

45,3

48,7

Северный край

9,2"

12,2

42,1

45,1

Ленинградская область

Нет св.

6,6

20,0

23,1

Западная область

6,3

11,8

35,2

38,8

Ивановская промыш-

ленная область

5,4

11,2

32,8

33,8

УС CP

15,4

29,2

54,1

62,8

Полесье

Нет св.

3,2

22,0

26,8

Правобережье

Нет св.

30,8

52,0

71,1

Левобережье

Нет св.

24,4

48,6

57,5

Степь

25,7

42,6

67,3

70,6

БССР

27,0

38,2

58,4

57,9

ЗС ФСР

Нет св.

8,3

Нет св.

Нет св.

Уз б. ССР

Нет св.

Нет св.

26,7

45,5

Туркм.ССР

16,8"

23,6

38,0

36,7

*Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация! кулачества как класса (1929-1932 гг.). М., 1972. С. 189. ** Сведения даны по состоянию на 1 января 1930 г.

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

267

Крупные выступления крестьян прокатились по Украине, Поволжью, Сибири, Северному Кавказу, Казахстану, республикам Средней Азии. Как сообщал И.В. Сталину начальник ГПУ Украины В А. Балицкий, во всех округах пограничной зоны (Шепетовка, Бердичев, Волынь, Коростень, Могилев, Каменец-Подольск, Проскуров, Винница, Одесса, Молдавия, Тульчинский округ) «имели место массовые волнения, а кое-где и вооруженные выступления». В Тульчинском, Мо-гилевском и Винницком округах было «поражено» 343 сельсовета, причем 73 из них разогнаны, изгнан сельский актив и ликвидирована советская власть. В 81 сельсовете крестьяне оказывали войскам ОГПУ вооруженное сопротивление. В Соболевском районе Тульчинского округа восставшие (до 1000 человек) разгромили райисполком и потребовали освобождения арестованных крестьян. В Лучинском районе Могилевского округа толпа крестьян разогнала сельсовет, избрала старосту и постановила десять наиболее активных комсомольцев повесить, а десять выселить40.

Нередки случаи, когда собрания по организации колхозов перерастали в открытые антиколхозные выступления. Так, в станице Темиргоевской Армавирского округа (Северный Кавказ) созванное 10 января 1930 г. собрание для создания крупного колхоза «Гигант» закончилось требованием крестьян прекратить коллективизацию, раскулачивание и хлебозаготовки. Участники собрания вышли на площадь и устроили многотысячный митинг протеста против коллективизации. Прибывшие в станицу секретарь райкома партии и председатель райисполкома попытались «навести порядок» — арестовали одного из «зачинщиков», но толпа освободила его. Набатом на площадь был созван народ, численность которого достигала 6 тыс. человек. В станицу вызван кавалерийский отряд, но он был окружен восставшими. Волнения крестьян и казаков продолжались целую неделю41.

Особенно острый характер носили антиколхозные выступлений в национальных районах Северного Кавказа, республиках Средней Азии и других местах. В сводке ОГПУ от 17 марта 1930 г., посланной И.В. Сталину, произведена группировка районов по степени остроты крестьянских волнений42. К первой группе отнесены «сильно пораженные» районы — ЦЧО, Украина, Московская область, Узбекистан, Белоруссия, Грузия, Дагестан, Северо-Кавказский край, Кир

268

Раздел 4

гизия и Средняя Волга. Ко второй— «пораженные» районы— Нижняя Волга, Западная область, Армения. К третьей — Урал (на почве выселения раскулаченных) и Сибирь. Разумеется, эта группировка относительна: во-первых, она не охватывает всех районов СССР и, во-вторых, учитывает число волнений только в январе — первой половине марта, хотя выступления крестьян продолжались до лета 1930 г. Тем не менее такая группировка позволяет выявить степень остроты борьбы крестьян в самый драматический период сплошной коллективизации.

В ряде районов — на Северном Кавказе (Дагестан, Кара-чай и др.), в Средней Азии, Казахстане — возникали вооруженные отряды (конные и пешие), на борьбу с которыми правительство вынуждено было направлять части Красной Армии и войска ОПТУ. Иногда отряды восставших достигали нескольких сот и даже тысяч человек. На Северном Кавказе, например, было несколько отрядов, в одном из них насчитывалось 1200 штыков, 400 сабель, артиллерия, в другом — 600 штыков, 200 сабель и тоже артиллерия. 11 марта в Дагестане вспыхнуло Дидаевское восстание, командовал отрядом Вали Догиев — бывший командир красных партизан. Его отряд за неделю вырос в пять раз (до 360 человек). В двух восстаниях — в Баталпашинском и Учкуланском районах — принимали участие около 2 тыс. человек. Кумско-Лоовский шариатский полк (400 сабель) 20 марта начал наступление на Кисловодск; Учкуланская группа восставших вела наступление на Микоян-Шахар. В районе Эльбурган, в 40 км от Микоян-Шахара, действовал отряд Айсанова, состоявший из 200 — 250 человек. Несколько отрядов образовалось в Армавирском округе и Карачаевской автономной области. Против них были брошены части Красной Армии. За десять дней боев в марте 1930 г. восставшие потеряли 200 человек убитыми, 100 ранеными и 278 пленными43.

В одном из районов Чечни в отрядах восставших насчитывалось до 250 человек. За неделю боев (20 — 26 марта) они потеряли 35 человек убитыми, 58 пленными. Потери войск РККА составили 53 человека, в том числе 8 убитыми, 18 ранеными и 27 пленными. Об обстановке в этом регионе свидетельствуют секретные документы. Вот некоторые из них.

«25 марта 1930 г. Прокурору Республики. Копия: Сталину.

Микоян-Шахар объявлен на осадном положении. Весь Карачай охвачен восстанием. Повстанцы имеют свои коми

Коллективизация и раскулачивание в начале 30-х годов

269

теты. Военные действия продолжаются. Требуется организация ревкома. Повстанцы упорно сопротивляются, предъявляют политические требования. Облисполком, обком бездействуют. Санкционируйте создание трибунала или политической тройки. Прокуратура и суд закрыты. Ждем срочных указаний».

«29 марта 1930 г. Наркомюст. Янсону.

В Карачаеве, Черкессии организовалась банда 800 человек. Заняла ряд аулов, доходила до Кисловодска, Микоян-Шахара. Под Кисловодском разбита. Чрезвычайные органы не разрешены»44.

Развертывались настоящие сражения между восставшими и войсками Красной Армии и ОПТУ в Сибири, Казахстане, на Кавказе. В Мухоршибирском районе Бурят-Монголии повстанцы потеряли 58 человек убитыми и 620 пленными. В Нахичевани и Карабахе Азербайджана в восстаниях участвовало не менее 3500 человек. В боях убито 126, захвачено 218 человек. В Казахстане также отдельные отряды восставших насчитывали тысячи человек; поэтому неудивительно, что 31 марта Л.Б. Рошаль (ОПТУ) из Алма-Аты телеграфировал И.В. Сталину о необходимости использовать для подавления восстаний части Красной Армии, так как войска ОПТУ не справлялись45.

Широкий размах получили антиколхозные волнения в Средней Азии. Секретарь Средазбюро ЦК ВКП(б) И.А. Зеленский сообщал Л.М. Кагановичу, что весной 1930 г. произошло 190 массовых дехканских выступлений с числом участников 74592. При подавлении волнений арестовано 2500 человек46.

О масштабах крестьянского сопротивления насильственной коллективизации и раскулачиванию говорят такие данные. Если за весь 1929 г. произошло 1307 крестьянских выступлений с числом участвовавших в них около 300 тыс., то только за три месяца 1930 г. (январь—март), по нашим подсчетам, было более 2700 массовых выступлений (без Украины), в которых участвовало свыше 1 млн человек. Это по существу означало начало гражданской войны, спровоцированной советским партийно-государственным руководством. Не случайно поэтому с 7 февраля по указанию Сталина членам Политбюро стали рассылаться оперативные сводки ОПТУ47.

270