райского уезда Пензенской губернии наркому внутренних дел Г.И. Петровскому: «Пользуюсь Вашим разрешением писать Вам лично о положении на местах... Население настроено против Советов. Втихомолку ждут „переворота"... Повинны в этом всецело местные уездные власти, произвол которых в „управлении" не знает границ и очень часто превосходит в своей разнузданности самое дикое из того, чем мы вспоминаем проклятый царизм. При взимании чрезвычайного налога применяются пытки мрачного средневековья. Крик „расстреляю" раздается гораздо чаще, чем при крепостном праве раздавался крик „запорю". В некоторых деревнях так называемые „коммунистические ячейки" облагают отдельные дома обедами, а потом берут с хозяев контрибуцию за недостаточно вкусно приготовленный обед. Никакие возражения со стороны граждан не допускаются, и в особенности не любят здесь ссылок на декреты...
Раскладка налогов, производство реквизиций и конфискаций совершаются вне каких бы то ни было соображений целесообразности с точки зрения осуществляемых центральной властью идеалов. Производят же все это люди, до революции известные местному населению с самых дурных сторон, люди зачастую с уголовным прошлым. О полном отсутствии гарантий личной неприкосновенности и говорить не приходится: сами действия уездных властей вопиют об этом... Недовольство народа местными властями все увеличивается и весной может вылиться в бурные формы». Выход Ивенин видел в усилении «самой суровой диктатуры социалистического центра над безусловно „несоциалистическими властями" на местах, в „самой быстрой и беспощадной каре за самые малейшие нарушения» указаний центра38. Как видим, насилие пронизывало не только практику местных властей — оно было идеологическим стержнем сознания коммунистов.
Из нарастающего сопротивления крестьян политике коммунистов правительство сделало вывод о необходимости усиления мер военного подавления «кулаков» и идеологической обработки рабочих и бедноты, внушения им «социалистического долга», т.е. беспощадного подавления любых проявлений сопротивления крестьян. Эти идеи Ленина были закреплены в августовских продовольственных декретах и воззваниях ВЦИК.
108
Раздел 2
С конца августа 1918 г. деревня наполняется продовольственными отрядами рабочих, взявшими под контроль до 70% волостей хлебопроизводящих губерний центра страны39. Вместе с местными коммунистами они наносят массированный удар по крестьянской общине, всемерно сопротивляющейся передаче власти бедноте. В сентябре — октябре насчитывается почти 140 тыс. комбедов40, в состав которых община выделяет немало кулаков. Телеграмма Ленина и Цюрупы от 17 августа об обязательном включении в состав комбедов средних крестьян41 (телеграмма примирила часть левых эсеров с комбедами) сводит на нет все усилия коммунистов по выделению пролетарского актива деревни. Проверка социального состава комбедов, их «чистка», проведенная в сентябре — октябре, показывают, что в них опять и опять попадают наиболее активные крестьяне — «кулаки», к которым коммунисты, выполняя указания Ленина, беспощадны.
Практикуемый органами власти, ячейками РКП(б), продотрядами, комбедами террор осенью 1918 г. приобретает тотальный характер. Теоретики и руководители пролетарской диктатуры никогда не пытались осудить подобную практику. «Кто отказывается принципиально от терроризма, — писал Л. Троцкий, возражая К. Каутскому, — то есть от мер подавления и устрашения по отношению к ожесточенной и вооруженной контрреволюции, тот должен отказаться от политического господства рабочего класса, от его революционной диктатуры»42. При этом он отмечает невозможность заранее предвидеть число жертв режима пролетарской диктатуры, полагая, что оно «определится силой сопротивления имущих классов»43.
Это положение не осталось только теоретическим постулатом. Оно прочно вошло в сознание и практическую деятельность лиц, осуществлявших коммунистическую диктатуру в деревне. 2 сентября 1918 г. Совнарком принял постановление о красном терроре44. Оно обобщало накопленный на местах опыт репрессий, стимулируя их в отношении «врагов революции». Они подлежали изоляции в концентрационных лагерях, а лица, имеющие отношение к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, подлежали расстрелу. Террор был узаконен. Однако практика, особенно на уездном и волостном уровнях, приобрела такие масштабы и формы беззакония и произвола в определении «вра
Крестьянский фронт в гражданской войне
109
гов», что превзошла все репрессии прежних времен. Крестьянство ради самосохранения вынуждено было браться за оружие.
Долгие годы в историографии господствовал стереотип, объяснявший злоупотребления продотрядов и комбедов, дикий произвол при ликвидации крестьянских выступлений происками классовых врагов, использовавших советский, партийный и карательный аппарат в целях дискредитации диктатуры пролетариата. Но дело было не в классовых происках. Революция вытолкнула на поверхность огромный пласт маргинальных личностей, людскую накипь, активность которых в условиях гражданской войны чрезвычайно возросла. Многие из них пристраивались в советском аппарате, особенно на уездном уровне. Они легко усваивали все крайности партийной и классовой борьбы, попирая нормы общественной морали, гуманизма, дав простор разгулу низменных инстинктов, ничем не сдерживаемого насилия. Находились теоретики, оправдывающие это насилие и даже возводившие его в принцип коммунистического строительства. Стоит напомнить характерное для того периода понимание роли насилия, данное Н.И. Бухариным. Обобщая практику этого времени, он писал: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи»45. Бухарин был не одинок в такой идеализации пролетарского насилия.
Насилие как принцип и метод работы широко внедрялось в практику отношений с крестьянством. Здесь его допустимость трансформировалась в культ вседозволенности. Действия уездных ЧК и коммунистов в деревне, их узаконенный террор привели к восстаниям, охватившим в ноябре—декабре 1918 г. почти половину уездов, оставшихся под контролем советской власти. Но прежде чем говорить о них, остановимся на общих результатах деятельности комбедов.
В историографии последних 50 лет они оцениваются однозначно как начало социалистической революции в деревне с общими позитивными политическими и экономическими результатами. Однако экономисты и историки 20-х годов были далеки от такой апологетики. Так, эконо
110
Раздел 2
мист Л.Н. Крицман в конце 20-х годов считал результаты работы комбедов в плане создания основ социалистической экономики отрицательными. «Антикапиталистическая революция в деревне выходила за пределы экономически целесообразного, была, следовательно, экономически реакционной... Результатом ее были раздробление крупных крестьянских хозяйств и укрупнение мелких, всеобщая нивелировка крестьянского хозяйства, превращение всех крестьян в мелких буржуа, шаг вперед для феодального крестьянина и шаг назад для крестьянина-капиталиста, возвращение его к исходной точке»46. Мысль о падении производительных сил сельского хозяйства в итоге уравнительного раздела земли, инвентаря, скота и общей деятельности комбедов не получила дальнейшей разработки, поскольку разрушала апологетическую оценку их деятельности, данную В.И. Лениным и VI Всероссийским чрезвычайным съездом Советов в ноябре 1918 г.
За два-три месяца деятельности комбеды с помощью продотрядов помогли подчинить деревню контролю коммунистов, сломить сопротивление эсеров, заставив их уйти в подполье, а во многих случаях арестовав и расстреляв их актив. Резолюции партийных конференций, съездов Советов, комбедов рапортовали о сплоченности пролетарских сил, успехах в борьбе с классовыми врагами, благожелательном отношении населения большинства волостей к советской власти. Сведения о растущем недовольстве и происходящих восстаниях воспринимались наверху как закономерное явление развития революции и усиления ведущей роли бедноты. Тем не менее скоро стало очевидным, что деятельность комбедов выходит за рамки разумного и целесообразного (началась подмена комбедами и партячейками органов власти). Уравнение, проводимое ими, не только разрушало хозяйство крестьян, производивших товарный хлеб, но являлось прямым грабежом крестьян среднего достатка. С основными своими функциями— контролем, учетом и сбором излишков хлеба — комбеды не справились, собрав не более трети их. Они нередко сами препятствовали вывозу хлеба из деревни и спекулировали им. Комбеды разрушили сельскую кооперацию, разделив ее средства и ничего не создав взамен; национализировали мельницы, крупорушки, потребительские лавки, постоялые дворы, не сумев наладить
Крестьянский фронт в гражданской войне
111
их работу. Распространенным явлением стали роспуск волостных и сельских Советов и передача власти комбедам. 14 октября на заседании межведомственной комиссии, обсуждавшей деятельность комбедов и определявшей их дальнейшую судьбу, было обращено внимание на присвоение функций власти не только комбедами, но и деревенскими ячейками РКП(б). «Тенденции в этом направлении намечаются всюду,» — констатировалЯ.М. Свердлов47. В деревне партия становилась военизированной ячейкой государственной системы. Межведомственная комиссия приняла решение о ликвидации комбедов.
Произвол комбедов, продотрядов, ячеек РКП (б), чрезвычайных комиссий создал почву для массовых восстаний, ставших заключительным аккордом 1918 г. Об этой странице истории кретьянства, раскрывающей безвыходность его положения в условиях коммунистической диктатуры и остроту борьбы внутри «осажденной крепости», напрасно искать сведений в советской исторической литературе. Более 60 лет проблема ноябрьско-декабрьских крестьянских восстаний не существует в исторической науке, хотя для ее изучения имеется обширная документальная база и ее первое осмысление пытались дать историки еще в 20-х годах. Дело в том, что восстания крестьян, начавшиеся в дни празднования первой годовщины пролетарской революции, разрушают идеологические мифы о создании прочного союза рабочих и крестьянской бедноты, о повороте среднего крестьянства в сторону советской власти, о положительных итогах руководства РКП(б) жизнью деревни, якобы приступившей к углублению социалистической революции с созданием комбедов.
В сентябре РВС республики объявил о повсеместной мобилизации в Красную Армию бывших офицеров, унтер-офицеров, военных чиновников, медицинского персонала, рабочих и крестьян пяти призывных возрастов. Мобилизация крестьян была отложена до ноября, чтобы они могли закончить полевые работы. Это был первый массовый призыв крестьян в армию в губерниях Центральной России. В первые же дни призыва начались восстания мобилизованных крестьян. С 1 по 25 ноября они произошли в 80 уездах48, охватив 11 из 12 уездов Рязанской губернии, 9— Смоленской, 7— Тамбовской. По 6 уездов было вовлечено в восстания
112
Раздел 2
в Калужской, Костромской, по 4 во Владимирской, Московской, Тульской, Череповецкой губерниях.
Средние крестьяне и беднота во многих местах поддержали мятеж мобилизованных. Штабами мятежников руководили военруки, инструкторы всеобуча, бывшие офицеры. Повстанцы собирались вокруг уездных городов с целью свержения советской власти. Они захватили в Рязанской губернии Касимов, в Тамбовской Шацк, в Смоленской Духов-щину, Гжатск, Поречье, в Калужской несколько населенных пунктов и станций.
Движение носило массовый характер: в Михайловском уезде Рязанской губернии им было охвачено 20 волостей, в Гжатском уезде Смоленской губернии— 19**, в Верейском уезде Московской губернии — 18 с 10 тыс. участников, в Медынском уезде Калужской губернии — 17 с 7-8 тыс. повстанцев50 и т.д.
К 6 ноября только в Сапожковском уезде Рязанской губернии было убито 40 коммунистов, членов Советов и комбедов51 . Повстанцы жестоко расправлялись с небольшими отрядами, посланными против них уездными ЧК и Советами. Офицеры пытались создать из крестьян «Народную армию» по типу Комуча, но крестьяне вступали в армию лишь по принуждению, под угрозой сжечь деревню и пр. Расправившись с местными коммунистами, крестьяне создавали свои традиционно-общинные органы власти или под влиянием эсеров восстанавливали всесословные земства.
Для подавления восстания использовались части Красной Армии, отряды ЧК, продармия. В Рязанской губернии власти сформировали специальный отряд численностью в 1000 человек. Кроме того, сюда были направлены карательные отряды из частей Московского военного округа по 100 — 650 человек на уезд52. Военные действия широко применялись при снятии осады уездных городов, взятии укрепленных селений, где размещались штабы повстанцев. По одной из восставших деревень Пронского уезда было сделано 47 оружейных выстрелов. В 40 волостях Тамбовской губернии против крестьян применялись броневики53. При подавлении восстаний на месте расстреливались руководители, зачинщики выступлений, заложники. В Пронском, Раненбургском и Касимовском уездах Рязанской губернии было расстреляно 750 человек, в Велижском уезде Смоленской губернии— 600,
Крестьянский фронт в гражданской войне
113
в Тульской, Воронежской, Орловской, Костромской губерниях — 1200 крестьян. В 13 волостях Тверской губернии за семь дней было расстреляно 200 крестьян54. Карательные органы в поисках зачинщиков и руководителей провели массовые аресты лиц из бывших офицеров, учителей, чиновников.
В ноябре 1918 г. М.А Спиридонова в открытом письме ЦК РКП (б) с полным основанием обвиняла коммунистов в непонимании социальных причин крестьянских восстаний. «Вы отупели до того, — писала она, — что всякие волнения в массах объясняете только агитацией и подстрекательством. Вы перестали быть социалистами в анализе явлений, совершенно уподобляясь царскому правительству, которое тоже всюду искало агитаторов и их деятельностью объясняло все волнения»55.
В декабре к названным причинам крестьянских выступлений присовокупились карательные акции за неуплату так называемого 10-миллиардного чрезвычайного революционного налога, а также произвол и оскорбление религиозных чувств верующих при осуществлении декрета об отделении церкви от государства. В этом месяце произошли восстания в 58 уездах.
Ноябрьско-декабрьские восстания крестьян, охватившие 138 из 286 уездов центральных губерний, отличались массовостью, длительностью, четко выраженной антикоммунистической направленностью.
Ноябрьско-декабрьские восстания в архивных источниках, хранящихся в ГАРФ, РГВА и областных архивах, получили одностороннее освещение, поскольку исходили от советских, военных и партийных органов. В официальных документах виновниками восстаний называются кулаки, эсеры, офицеры, оставшиеся в деревнях помещики. Среди многочисленных документов особое место занимает доклад комиссии ВЦИК под руководством П.Г. Смидовича, созданной для выяснения причин восстаний в Рязанской и Тульской губерниях56. В нем отрицается кулацкий характер восстания, хотя и отмечается активная роль кулаков в организации выступлений крестьян. Наряду с кулаками в движении участвовали, отмечается в докладе, дезертиры, средние крестьяне и частично беднота. Основная причина восстаний, по мнению комиссии, в несовершенстве государственного аппара
114
Раздел 2
та на местах, неприспособленности его к планомерной работе и выполнению требований, предъявляемых к нему центром. Это, по мнению комиссии, сказывалось на неосведомленности крестьянства в общих вопросах советского строительства и текущей политики. Работу самого массового звена советского аппарата — волостных исполкомов — комиссия признала плохой. Она обратила особое внимание на их произвол. К злоупотреблению, своекорыстию, развалу власти на местах, говорится в заключении комиссии, приводила власть 30 — 40 человек из беднейших крестьян, которым необходимо было обеспечить свое материальное положение за счет деревни. Комиссия отметила подмену власти партийным аппаратом при общей неналаженности его работы и случайном составе ячеек. Сельские коммунисты дискредитировали власть непониманием своих задач и функций, произволом, противопоставляя ее и ячейки РКП(б) крестьянству.
Причиной восстаний и характерной чертой общего состояния деревни являлись, по определению комиссии, также политическая неграмотность крестьян, отсутствие воспитательной работы с ними, плохая агитация и пропаганда, слабая организованность и участие в жизни деревни ее пролетарских элементов. Среди других причин восстаний названа недостаточная организационная и материальная подготовленность мобилизационных мероприятий. Серьезный упрек комиссией ВЦИК был сделан губернским и уездным чрезвычайным комиссиям, своевременно не разглядевшим реальной угрозы в скоплении офицеров в деревнях и не принявшим против них мер.
Комиссия ВЦИК и губернские следственные комиссии считали, что организующими центрами восстаний являлись агенты белогвардейских армий. Влияние их отмечали в Тамбовской, Воронежской, Рязанской, Смоленской губерниях, хотя конкретных доказательств приведено не было. Этот тезис прочно вошел в советскую историографию гражданской войны.
Ноябрьско-декабрьские восстания стали первым массовым протестом крестьян Центральной России против складывающейся системы «военного коммунизма», командно-административных методов руководства деревней, насилий и разрушения традиционного уклада крестьянской жизни.
Крестьянский фронт в гражданской войне
115
В этой борьбе середняк Центральной России выступал вместе с кулаком, поскольку он также сделался объектом насилия. Это был вынужден признать Ленин на VIII съезде РКП(б) в марте 1919 г.
После подавления ноябрьско-декабрьских восстаний из деревень Центральной России в Красную Армию было мобилизовано почти 600 тыс. человек5'. Крестьяне принесли в армию недовольство и недоверие к коммунистам, что отразилось в дезертирстве, гарнизонных восстаниях, переходе полков на сторону белых.
В историографии первую оценку ноябрьско-декабрь-ским восстаниям дал М.И. Кубанин. Он отметил, что к концу 1918 г. в России середняк «качнулся в сторону от революции», что явилось протестом против насильственного изъятия хлеба58. Тогда же Н.Н. Попов связал эти восстания с заключительным этапом деятельности комбедов, их злоупотреблениями, плохой работой финансового и административного аппарата советской власти и контрреволюционной агитацией59.
В 30-е годы этим вопросом занимался А.В. Шестаков. В угоду сталинской концепции гражданской войны и в силу апологетического отношения к положениям, высказанным Лениным, он одним из первых назвал все формы протеста крестьян против политики коммунистов и творимого произвола, присвоения власти партийными ячейками кулацко-эсе-ровскими происками60. Признавая масштабность восстаний, Шестаков не раскрывал истинных причин массового участия крестьян в движении и пытался переложить вину на субъективные факторы. Так, он отметил, что в Рязанской губернии одной из причин восстаний была слабость деревенских ячеек РКП (б) и комбедов, куда проникли кулацкие элементы61 . Более серьезные основания он увидел в Калужской губернии, где выступления возникли на продовольственной, мобилизационной и религиозной почве. Но опять-таки всю ответственность он возложил на кулаков62. Однако даже «Правда» в публикации о восстании в Рязанской губернии указывала куда более значимые причины, чем слабость сельских ячеек РКП (б). Газета отмечала, что массовое возмущение населения вызывали произвол и насилия, творимые представителями уездных Советов. Так, например, председатель Скопинского уездного Совета расстрелял 11 залож
116
Раздел 2
ииков, председатель Касимовского Совета арестовал и расстрелял президиум съезда за то, что его не избрали в состав президиума63.
О том, что восстания крестьян Рязанской губернии явились результатом возмущения произволом местных властей, свидетельствует и телеграмма А.Г. Правдина (зам. зав. отделом управления НКВД) председателю Рязанского горисполкома от 21 декабря 1918 г., в которой он настаивал на расследовании «возмутительного случая порки крестьян 17 ноября председателем Сынтульского волостного комитета Рябовым при мобилизации лошадей»64.
Перед VIE съездом «Правда», стремясь восстановить авторитет коммунистов, давала немало материала о фактическом провале политики правительства в деревне, но всю ответственность за это возлагала на местные партийные и советские органы, на их неумение руководить, на злоупотребления и т.п. 6 февраля 1919 г. в «Правде» был опубликован рассказ одного из руководителей карательных отрядов, ликвидировавших мятеж в Медынском уезде Калужской губернии. Человек, далекий от сантиментов и сочувствия крестьянскому выступлению, вынужден был признать, что причины, заставившие крестьян подняться на борьбу, лежали в беспредельном произволе местных властей. Так, в Московской волости почву для восстания подготовили своими действиями председатель волисполкома, заведующий земельным отделом и волостной военный комиссар. Ими были запрещены сходы и собрания, они заставляли каждую ночь выставлять для охраны своих домов вооруженные караулы, вводили военное положение на одной улице. По их указанию были расстреляны 12 ни в чем не повинных людей и т.д.
М.И. Кубанин же саму возможность восстаний крестьян видел в социальном противоречии между пролетариатом и мелкобуржуазными (средними в его понимании) слоями крестьянства, изъятии хлеба без обеспечения их владельцев продуктами промышленного производства и форсированном переводе крестьян к общественному ведению сельского хозяйства. Он был единственным историком, признавшим отсутствие опоры у советской власти в деревне65. В последующей историографии высказанные Кубаниным положения
Крестьянский фронт в гражданской войне
117
будут оценены как антиленинские, троцкистские и преданы анафеме.
В своей первой работе о крестьянских восстаниях (1926) Кубанин называет их антисоветскими. Однако в 1927 г. в монографию о крестьянском движении в Степной Украине в годы гражданской войны он вносит коррективы в это определение. Крестьянские восстания, пишет он, неправильно называть антисоветскими. В большинстве случаев крестьяне были «за советскую власть, но против коммунистов»66. Этот вывод применим и к крестьянским выступлениям в Центральной России. Крестьяне принимали лишь первый этап Октябрьской революции, т.е. одобряли заключение мира, ликвидацию помещичьего землевладения, создание Советов. Этот этап в их сознании связывался с партией большевиков. Они поддержали ее борьбу против помещиков и стоящих за их спиной интервентов. Но крестьяне были решительно настроены против продразверстки, концентрации земли в руках государства, создания общественных форм сельского хозяйства, массовых мобилизаций, трудовой, натуральной повинностей и других явлений «военного коммунизма». Меры принуждения, насилия ассоциировались в их сознании как бы с другой партией — коммунистической, политика которой враждебна им.
Мятежный 1919-й
В советской историографии 1919 год проходит под знаком мобилизации всех сил страны на выполнение установок VIII съезда РКП(б) о союзе со средним крестьянством и анализа деятельности РКП(б) и Советов по организации разгрома Колчака и Деникина, как год блестящих побед Красной Армии. Ни у одного автора мы не находим ни слова об обострении борьбы на внутреннем фронте, о крестьянской войне, развернувшейся в деревнях Центральной России. О крестьянстве вспоминают главным образом при освещении партизанского движения против Колчака в Сибири и осуждении «атаманщины» и «кулацкого бандитизма» на Украине. О нем вспоминают и когда речь идет об экономической политике советской власти, чтобы подчеркнуть, что крестьянство давало хлеб в «ссуду» государству бесплатно, что помогло стране Советов выиграть великую классовую битву.
118
Раздел 2
И только для 1920 г. отмечается разрушительное влияние продразверстки на крестьянское хозяйство. В обширной ис-торико-партийной литературе тема крестьянства как субъекта гражданской войны отсутствует вообще; нет и анализа причин, обусловивших смену партийного лозунга по крестьянскому вопросу — от нейтрализации к союзу с середняком. Мотивировка выдвигалась одна (ссылаясь на Ленина) — «поворот» мелкой буржуазии, т.е. среднего крестьянства. Но Ленин говорил о повороте мелкобуржуазной демократии, имея в виду отказ части правых эсеров и меньшевиков от вооруженной борьбы с властью Советов. Вокруг этого «поворота» разгорались яростные споры, как правило схоластические. Некоторые авторы пытались определить «поворот» среднего крестьянства с математической точностью, не считаясь с тем, что он обозначился лишь в районах, испытавших режим Комуча. Но он ни в коем случае не коснулся крестьянства Центральной России, где конец 1918 г. ознаменовался крестьянскими восстаниями. Даже Л.М. Спирин, владевший огромным материалом об участии крестьянства в гражданской войне, определял начало поворота среднего крестьянства в сторону советской власти второй половиной осени 1918 г.67 Характерно, что в доказательство приводятся материалы Поволжья и как главный аргумент — цитаты Ленина. На таком основании делались утверждения, переходившие потом из работы в работу.
Типично обобщение Спирина, сделанное им в 1968 г.: «Союз рабочих и трудящихся крестьян упрочился раньше всего и больше всего в губерниях Центрально-Промышленного и Северного районов. Конечно, так было не во всех местах. В некоторых деревнях кулаками и белогвардейцами на почве неправильного взимания хлеба по продразверстке (она еще не была введена. — Т.О.) или мобилизации в армию удалось поднимать крестьян против советской власти. Но таких выступлений было сравнительно немного»68. Отсюда и оценка курса VDI съезда РКП(б) на союз с середняком как фиксация совершившегося переворота. Декларативные заявления о повороте осенью 1918 г. непролетарских масс в сторону советской власти присутствуют и в работах 80-х годов.
Историография второго года гражданской войны значительно фальсифицирована. В предельно идеологизирован
Крестьянский фронт в гражданской войне
119
ных работах преувеличены социально-политическое единство трудящихся и роль РКП (б) в деревне. Так, П. А. Голуб (да и не только он) утверждает, что идеология и политика РКП(б) обеспечили прочный тыл Красной Армии. Самым действенным средством укрепления союза с середняком, считает он, «стало форсированное строительство в деревне коммунистических ячеек. Их особая роль определялась тем, что они вели работу по идейному воспитанию и организационному сплочению крестьян постоянно, повседневно, с глубоким знанием их условий жизни и социальной психологии, соприкасаясь с самой широкой деревенской массой»69. Насколько далеко это утверждение от действительности, видно из крестьянских восстаний 1918 г. Ячейки РКП(б), часто состоявшие из чуждых деревне людей, заменяли Советы И комбеды, становясь военизированными органами, осуществлявшими коммунистическую диктатуру. Их действия нередко были причиной крестьянских выступлений. Весной 1919 г. сельские ячейки РКП(б) распались: часть коммунистов ушла на фронт, другие, боясь партийной мобилизаций и мести односельчан, вышли из РКП(б).
Крестьянство в гражданской войне защищало свои интересы, далеко отстоявшие от намерений коммунистов насилием построить социалистический рай. Эта страница в истории крестьянства представлена лишь в работе нашего соотечественника, в прошлом профессора Историко-архивного института М.С. Френкина, издавшего в 1987 г. в Иерусалиме монографию «Трагедия крестьянских восстаний в России. 1918—1921 гг.» Впервые в историографии крестьянские восстания в условиях советской власти поставлены как самостоятельная проблема. Автор дает негативные характеристики всей внутренней политике коммунистов, возлагая на Ленина вину за возникновение гражданской войны. «Трагедией крестьянских восстаний, — считал Френкин, — были стихийный, неорганизованный характер и отсутствие должного политического руководства этим мощным движением. Особенно роковыми для восстаний оказались непростительные ошибки эсеровской партии, которая в услбвиях гражданской войны заблаговременно не создала свою вооруженную силу в противовес большевикам»70. Отмечая масштабность крестьянского движения в 1919 г., автор полагает, что его бедой было то, что оно носило оборонительный харак
120
Раздел 2
тер и не встало на путь инициативной, самостоятельной борьбы71. Вместе с тем он отмечает, что 1919 год внес в крестьянское сопротивление новую, специфическую форму борьбы — «зеленое» движение. Это движение Френкин рассматривает на материалах Северного Кавказа, района Сочи. В тот год в крестьянском движении, по мнению автора, появились элементы организованности. Оценивая в целом крестьянское сопротивление, Френкин полагает, что «отчаянная борьба с большевистским произволом носила безусловно прогрессивный характер», хотя «в восстании были и некоторые реакционные черты, так как они все даже необходимые государственные мероприятия рассматривали как покушение на свободу и вообще отказывались от всяких государственных повинностей»72. Стремление крестьян к нейтральности в этих условиях автор считает нереальным.
Более категорично оценивает сопротивление крестьян политике коммунистов М. Бернштам. В работе, изданной в 1979 г. в Париже, он считает повстанчество перманентным — с первых дней 1918 г. и «последующие 5 лет насквозь. Соответственно — и это принципиально важно — сопротивление было направлено не против отдельных особенных временных мероприятий коммунистического режима, а против всех социалистических преобразований как таковых»73. Народное сопротивление 1917 —1922 гг., заключает автор, являлось силой антикоммунистической и антиреволюционной. «И в этом глубокое историческое единородство повстанчества и всего народного сопротивления с белым движением»74. С такой оценкой крестьянского движения в первые годы советской власти едва ли можно согласиться. «Едино-родства» его с белым движением не было. Против белых крестьянство боролось не менее решительно, чем против красных, хотя летом 1919 г. крестьянские восстания способствовали продвижению армии Деникина к Москве. Но возвращение помещиков и жестокости белого движения привели к поддержке крестьянством советской власти в самый критический момент ее истории.
Ограниченный круг источников, на котором создан труд Френкина, не позволил ему поставить проблему дезертирства как форму борьбы крестьянства, его оппозиции коммунистической диктатуре и социальной базы повстанческо-партизанского движения в Центральной России. Проблема
Крестьянский фронт в гражданской войне
121
дезертирства в аспекте военного строительства еще в 20-х годах проанализирована Н. Мовчиным. В 60-х годах в этом же ракурсе ее рассматривал С. Кляцкин. Методы борьбы советской власти с дезертирством освещались С. Оликовым (20-е годы). Их касались и другие непосредственные участники борьбы с дезертирством и первые исследователи тех лет. В 80-х годах их материалы использовал М. Молодцыгин, освежив новыми архивными ссылками. В целом же 1919 год в истории крестьянства все еще остается «темным пятном».
1919 г. начался победами Красной Армии на фронтах. «Демократическая контрреволюция» потерпела идейное и военное поражение в Поволжье и на Урале. Часть правых эсеров и меньшевики поняли, что они своей борьбой с властью Советов облегчили консолидацию сил буржуазно-помещичьей реставрации. Ликвидация Брестского мира подтолкнула некоторых противников советской власти из демократического лагеря к пересмотру своих позиций. Левое крыло меньшевиков (Мартов) и центр (Дан, Церетели) отказались от лозунга Учредительного собрания, так как «он мог быть использован как знамя и прикрытие прямой контрреволюции». Советский строй меньшевики признали «как факт действительности, а не принцип». Они заявили о разрыве союза с буржуазией и отказе поддерживать интервентов, рассчитывая изменить политику советской власти «изнутри»75.
Разгром Комуча Красной Армией и эсеровской Уфимской Директории Колчаком привел к расколу среди правых эсеров. В феврале 1919 г. конференция правых эсеров высказалась против вооруженной борьбы с советской властью и блокирования с буржуазией76. Группам эсеров, поддержавшим этот курс, было разрешено, как и меньшевикам, работать в Советах и вести легальную деятельность, хотя они не отказывались от идейной борьбы с коммунистами, от совершенствования форм народовластия.
Тактическая линия ЦК партии правых эсеров, представленная центристом В.М. Черновым, ориентировала остатки партии на борьбу на два фронта, пытаясь олицетворять «третью силу», ориентированную на демократию77. Крайне правая фракция этой партии, сгруппировавшаяся вокруг высланных Колчаком за рубеж России Авксентьева и Зензино-ва, по-прежнему отстаивала коалицию с буржуазией, усиление интервенции и непримиримость к власти Советов78.
122
Раздел 2
К июню 1919 г. ЧК было ликвидировано 15 правоэсеровских организаций, выступавших против советской власти79.
Левые эсеры, ушедшие в подполье, взяли курс на «динамитную борьбу», террористические акты против ЧК, "коммунистов и ликвидацию диктатуры пролетариата. В январе — феврале 1919 г. они участвовали в перевыборах волостных Советов в Рязанской, Воронежской и других губерниях, но крестьяне боялись голосовать за них, так как выборы проходили под контролем коммунистов. Поскольку распространяемые левыми эсерами литература и листовки содержали антикоммунистические призывы, органы ЧК провели массовые аресты левых эсеров, в том числе и руководства партии. К лету было ликвидировано 45 левоэсеровских организаций80. Влияние левых эсеров больше всего прослеживается в повстанческо-партизанском движении на Украине, в организации выступлений в воинских частях и движении дезертиров («зеленых»), принявшем массовый характер в центральных губерниях летом 1919г.
В конце 1918 г. казаки Краснова, потерпев ряд серьезных неудач на фронте, отказались продолжать борьбу с советской властью, заявляя о нейтралитете, и целыми полками сдавались в плен. Украину покидали войска Германии и Австрии, подталкиваемые крестьянскими повстанцами.
В стране создавались условия, когда государственная власть могла ослабить давление на деревню, допустив свободную торговлю продуктами сельского производства, создать органы власти на основе демократических выборов и пр. Однако государственный гнет усилился, комбеды ликвидировали, но продотряды оставили как необходимое орудие осуществления продовольственной разверстки, размеры которой были непосильны для крестьян. Вскоре монополия государства распространится на все продукты сельского хозяйства вплоть до грибов и ягод. Увеличился объем натуральных повинностей — трудовой, гужевой, дровяной, по расчистке железных дорог от снега и т.п., возросло налоговое обложение. Натуральные повинности и налоги превышали их объем времен крепостного права. Мобилизации в армию следовали одна за другой, изымая трудоспособных мужчин из деревни.
Массовые мобилизации выкачали из деревни комбедов-ский актив, сельские ячейки РКП(б) распались, Советы пе
Крестьянский фронт в гражданской войне
123
ре стали функционировать. «Осередняченное» крестьянство возвращалось к традиционно общинному управлению — мирской сход, староста. Центральная власть потеряла контроль над деревней. В уездах все чаще исполкомы заменялись назначаемыми ВРК. Приказ, заложники, расстрелы, контрибуции, штрафы, конфискации — методы управления деревней в 1919 г. Крестьянство отвечало на это саботажем. Формы пассивного сопротивления были самыми массовыми и распространенными. По мере возрастания репрессий деревня переходила от оппозиции к методам крестьянской войны: террору против коммунистов и советских работников, разгрому колхозов и совхозов, партизанским приемам борьбы.
Характерным явлением второго года гражданской войны стали восстания с участием десятков и сотен тысяч крестьян. За январь—июль 1919 г. восстания происходили, по неполным данным, в 124 уездах Европейской России.
В январе—феврале 1919 г. восстания произошли в отдельных волостях многих губерний, но больше всего их отмечено в Тверской губернии (в 16 волостях). Наивысший подъем сопротивления крестьян дал март. В этом месяце крестьяне должны были сдать 30% годовой разверстки. На почве изъятия хлеба восстания произошли в Симбирской, Пензенской, Уральской, Оренбургской и части Казанской губернии. Это движение известно как «чапанная война» (чапан — верхняя одежда крестьян). Из поволжских деревень продотряды жестоко выколачивали хлеб, хотя, изъятый из амбаров и тайников, он погибал под дождем и снегом на станциях железных дорог из-за невозможности вывоза. По заключению Чрезвычайной ревизии Совета обороны, проводившей обследование продовольственной работы зимой —весной 1919 г. в Саратовской губернии, продкомы «не всегда понимали тонкости проводимой им политики», в каждом крестьянине видели «кулака» и «применяли зачастую крутые меры воздействия там, где не нужно было их применять, и даже там, где вредно было их применять»81. Много безобразий продработники и коммунисты из уездных ЧК и исполкомов творили в Симбирской губернии. Здесь с крестьянами обращались как в худшие времена крепостного права. Так, председатель Сенгилеевского уездного комитета РКП (б) произвольно арестовывал крестьян, сажал их в «холодную», бил и
124
Раздел 2
издевался, участвовал в дележе конфискованных вещей. В уезде ЧК действовала как высшая политическая власть82. Члены продотряда пьянствовали, дебоширили, бесцельно стреляли на улицах. Наибольшие притеснения и разорения испытывали состоятельные крестьяне, которые стали инициаторами восстания в крупном селе на Волге (с. Новодевичье). 4 марта по набатному звону крестьяне разоружили продотряд, арестовали председателя Сенгилеевской уездной ЧК и после истязаний утопили в проруби83. В этом уезде в восстании приняло участие 25тыс. крестьян84. Они были поддержаны жителями многих уездов Поволжья и При-уралья. Чтобы сорвать переброску карательных частей, крестьяне разобрали часть железнодорожного пути Инза— Симбирск.
По настоянию Л.Д. Троцкого в Поволжье была направлена Особая комиссия во главе с П.Г. Смидовичем для выяснения обстоятельств восстания. Находясь в марте в расположении 1-й армии на станции Рузаевка Пензенской губернии, Троцкий видел масштабы крестьянского движения, о чем информировал Москву, настаивая на действенных мерах успокоения деревни, в том числе на «необходимости перемены хозяйственной политики», недостаточности лозунга «не сметь командовать!»85, провозглашенного Лениным на УШ съезде РКП (б). Но партия не видела необходимости перемены экономического курса; съезд внес коррективы лишь в политическую стратегию в отношении деревни, которая не сразу была осознана на местах, да и не осуществлялась на практике.
Почва для восстания, отмечала комиссия Смидовича, как и всюду, была создана мобилизациями, реквизициями скота, чрезвычайным налогом, продразверсткой, отделением церкви от государства. Комиссия установила многочисленные факты разрушения хозяйств середняков при сборе продразверстки и чрезвычайного налога, превышение власти советскими и партийными работниками, моральное разложение в среде коммунистов. Об этом же сообщал во ВЦИК М.С. Ольминский, собравший обширные сведения о восстании во время поездки агитпоезда «Октябрьская революция» по Симбирской губернии. Так, в Мелекесском уезде, где движением было захвачено 12—13 волостей, крестьяне включились в борьбу против бесчинствовавших и пьянствовавших
Крестьянским фронт в гражданской войне
125
комиссаров. Один из них, например, бил нагайкой служащих и предлагал за молчание 200 руб. В Мамадышском уезде председатель уездной ЧК Кузнецов, ее сотрудник Синков и начальник милиции Ведерников производили незаконные обыски, середняков и бедняков «подводили под кулаков», оскорбляли чувства верующих, жестоко расправлялись с крестьянами, а всякое проявление недовольства выдавали за бунты86. Крестьяне Нижнесанчелеевской волости объясняли, что они «вынуждены были восстать не против советской власти, но против коммунистических банд с грязным прошлым и настоящим, которые грабили и разоряли крестьянское население и не входили в положение трудового крестьянства»87.
Комиссия П.Г. Смидовича, отметив слабую работу советской власти, признала неправильное проведение декретов, произвол, насилия, угрозы, избиения, использование служебного положения в корыстных целях распространенным явлением. Не умея и не желая понять крестьянских нужд, коммунисты в уездах «часто действовали приказом»88.
Восстание в Поволжье шло под лозунгами «Да здравствует советская власть на платформе Октябрьской революции!», «Долой коммунистов и коммуну! Долой жидов!»89. В ходе восстания, отмечалось в докладе Смидовича, крестьяне фактически склонялись к позиции левых эсеров, влияние которых было заметно на каждом шагу, но застать их за «контрреволюционной» работой удалось только в с. Слободском Бугурусланского уезда90.
М.В. Фрунзе, руководивший подавлением восстания, докладывал Троцкому и Ленину, что движение носило массовый и организованный характер и имело целью овладение Самарой, Сызранью, Ставрополем (он был взят повстанцами). Опасность восстания он видел в его связях с наступлением Колчака в районе Уфа—Бийск. Касаясь причин восстания, Фрунзе отмечал, что «движение выросло на почве недовольства экономическими тяготами и мероприятиями. А в силу несознательности населения было направлено и использовано должным образом»91 агентами Колчака.
В движении участвовали 100-180 тыс. крестьян. Повстанцы уничтожили до 200 коммунистов и советских работников; в с. Усинском был истреблен отряд в 170 человек92. В то же время при подавлении восстания было расстреляно, по
126
Раздел 2
сведениям Фрунзе, свыше 600«главарей» и «кулаков»93. Но расстреливали, как свидетельствовали телеграммы с мест, не только «главарей». Так, в Сызрани было взято в плен 400 повстанцев. Политический комиссар дивизии, действовавший в этом районе, Хасис, сообщал, что поступил «приказ всех расстрелять»94. Кроме того, не менее 1000 человек при подавлении восстания было убито95.
Одновременно с «чапанной войной» началось верхнедонское восстание, охватившее территорию в 10 тыс. км2 и поднявшее до 30 тыс. казаков Вешенской, Еланской, Казанской, Мигулинской, Слащевской, Усть-Медведицкой станиц96. Оно было ответом на политику «расказачивания» и массового террора, проводимую Донбюро РКП(б) и РВС Южного фронта на основе преступного циркуляра Организационного бюро ЦК РКП(б). Оргбюро требовало поголовного истребления верхов казачества и богатых казаков, проведения беспощадного террора по отношению ко всем казакам, прямо или косвенно участвовавшим в борьбе с советской властью, полного разоружения и расстрела каждого не сдавшего оружие. В результате террор проводился в массовом масштабе и без разбора.
Член Донского ревкома В.А. Трифонов 10 июня 1919 г., обращаясь к Ленину, писал, что обвинение всех казаков в контрреволюционности и необходимость их уничтожения— «плод незрелого размышления». Он считал, что Дон-бюро и Гражданупр Южного фронта не потрудились разобраться в жизни края, где они «налаживают советскую власть». В результате развязанного секретарем Донбюро РКП(б) Сырцовым террора только в Вешенском районе было расстреляно 600 человек; не отставали и другие ревкомы. Ошибочным считал Трифонов и переселение крестьян из Центральной России на земли казаков. Переселенцы были вырезаны казаками. Циркулярная инструкция (имеется в виду директива Оргбюро ЦК от 24 января 1919 г.) парторганизациям и телеграмма Колегаева (член РВС и председатель Особой продовольственной комиссии Южного фронта, бывший член ЦК партии левых эсеров, нарком земледелия) о необходимости террора по отношению к казакам и беспощадном их уничтожении распространялись казаками в качестве агитационного воззвания. Трифонов отмечал, что лучшего материала против коммунистов трудно придумать97.
Крестьянский фронт в гражданской войне
127
Этим восстанием казаки защищали свое право на жизнь. Для подавления восстания казаков были направлены войска в составе 39 800 штыков, 5570 шашек, 62 орудий, 341 пулемета. Крестьянские полки отказывались выполнять роль карателей, переходя на сторону повстанцев в полном составе, как сделал Сердобский полк, сформированный из крестьян Саратовской губернии98. Сломить казаков Красной Армии не удалось. Восстание донских казаков помогло Деникину собрать силы и перейти в наступление, создав угрозу Москве. Тогда же весной восстали уральские и оренбургские казаки.
Весной начались вооруженные выступления крестьян и дезертиров из Красной Армии в Астраханской, Саратовской, Тамбовской, Воронежской, Орловской, Курской и других губерниях Центральной России и массовое антикоммунистическое движение крестьян Украины. Летом крестьянское движение в центре страны превратилось в настоящую войну.
О масштабах оппозиции крестьянства советскому режиму свидетельствуют уклонения крестьян от призывов в армию. Материалы Орловского военного округа, куда входили аграрные губернии центра страны (кроме Тамбовской), вскрывают типичное явление. По данным на 26 мая, в Курской губернии на призыв явилась лишь одна пятая часть призывников, из них дезертировало более 40%". В Орловской губернии дезертирство доходило до 75%100. В Елецком уезде на почве реквизиции хлеба произошло восстание 15—
20 тыс. крестьян и дезертиров. Ими был захвачен и расстрелян комендант елецкого укрепрайона Комаров101. Воронежская губерния была переполнена дезертирами, число которых, несмотря на принимаемые меры, неуклонно росло.
21 марта военный комиссар Орловского округа Макаров сообщал в Центр, что в десяти южных уездах решено объявить военное положение. По его же сообщению от 30 марта, вся Воронежская губерния объявлена на военном положении, а некоторые уезды— на осадном102. В конце мая—начале июня скопление дезертиров и нежелание крестьян идти на мобилизацию привели к восстаниям в Богучарском, Бирю-ченском, Валуйском, Задонском, Землянском, Калачеев-ском, Новохоперском, Павловском уездах103. Для их ликвидации требовались большие силы. То же происходило в Бел
128
Раздел 2
городском, Грайворонском, Корочанском, Курском, Путив-льском, Старооскольском, Суджанском, Фатежском уездах Курской губернии, где дезертирство в конце мая достигло 50 — 70%10< В Путивльскомуезде (поданным на 13 июня) мобилизации не давали результатов, дезертирство было поголовное105. Для подавления восстаний курских крестьян, кроме местных сил, были использованы войска, отступавшие с Украины.
Причины восстаний крестьян в первой половине 1919 г. были те же, что и в конце 1918 г. Но к ним прибавилось левацкое стремление коммунистов ускоренными темпами перевести крестьян на общественную обработку земли. Съезд сельских исполкомов Рышковской волости Курского уезда в апреле 1919 г. постановил разогнать все созданные коллективные хозяйства, а имения разобрать, чтобы в них не были организованы коммуны. Крестьяне выполнили решение волостного съезда. Кроме того, они потребовали от власти снять с себя название коммунистической106. В Путивльском и других уездах мобилизованные требовали возвращения чрезвычайного налога107. Это требование широко выдвигалось и мобилизованными крестьянами в северных, северозападных и промышленных губерниях.
В 20-е годы Д. Кин проанализировал информационные материалы Политуправления РККА о крестьянских восстаниях, имевших место в первой половине 1919 г. в трех губерниях аграрного центра (Воронежская, Курская, Орловская). Из 238 восстаний, выявленных им, 72 произошли на продовольственной почве (30,25%), 51— на почве мобилизации (21,43%), 35— восстания дезертиров (14,7%), 34— из-за реквизиций (14,29%), 17 — из-за аграрных споров (7,14%) и 6— на политической почве среди красноармейских частей (2,52%), остальные — по другим причинам108.
В 1918—1922 гг. произошло 1414 выступлений на религиозной почве как ответ на призыв патриарха Тихона109. Значительное число их отмечено в Тамбовской, Воронежской, Курской губерниях, в Верейском, Рузском уездах Московской губернии, в Варнавинском уезде Костромской губернии и др.
Стоит обратить внимание на положение дел в Тамбовской губернии летом 1919 г., ибо без этого трудно будет понять истоки ожесточенности крестьянской войны в 1920— 1921 гг. Летом здесь из 14 785 человек, подлежавших мобили
Крестьянский фронт в гражданской войне
129
зации, на призывные пункты явилось лишь 3108 (21%)П0. На 20 июля в губернии числилось 48 572 дезертира, а к концу года— 120 тыс.lu. В районе станции Соседка Моршанского уезда дезертиры взяли в плен 60 коммунистов и убили 6 красноармейцев112. В этом же уезде вооруженную борьбу 7 тыс. дезертиров против отрядов ВОХР поддержало население Ал-гасовской, Матчерской, Сосновской, Пичаевской волостей. В Тамбовском уезде вооруженные выступления дезертиров были в четырех волостях, в Кирсановском — в районе Ин-жавино, ставшем центром крестьянской войны в губернии113.
В конце 1918 г. с тамбовских крестьян была взыскана огромная контрибуция хлебом за участие в ноябрьских восстаниях. В 1919 г. в губернии установлена продразверстка в 27 млн пудов. Но год выдался неурожайным. Крестьяне прятали скудные остатки прошлогоднего хлеба. В июне стало ясно, что добровольной сдачи хлеба не будет114. 20 июня Тамбовский губисполком констатировал полное прекращение сдачи хлеба крестьянами115. 3 июля в восьми уездах было введено военное положение116, чтобы сломить сопротивление крестьян. На фоне массового дезертирства применение вооруженной силы продотрядов для сбора хлеба лишь обострило положение. 26 июля Кирсановский уездный ВРК признал бессилие власти в борьбе с дезертирами, заложниками которых стали коммунисты и работники деревенских Советов. ВРК приказал волостным исполкомам, военным комиссарам и ячейкам РКП(б) взять заложников из кулаков, укрывателей дезертиров, самогонщиков и других, чтобы они отвечали головой за каждого убитого коммуниста и любое сопротивление крестьян117.
В сводке о деятельности центральной и местных комиссий по борьбе с дезертирством за 16—30 июня 1919 г. отмечалось, что неудачи на фронтах, с одной стороны, и энергичная борьба комиссий по борьбе с дезертирами, не дающая им безнаказанно скрываться, — с другой, привели к восстаниям в большинстве губерний, достигнув наибольшей силы в тылу Южного фронта— Тамбовской, Воронежской и Саратовской губерниях, где, соединившись с казаками, восставшие создавали угрозу фронту118.
Восстания крестьян в аграрных губерниях Центра способствовали прорыву конницей генерала Мамонтова Юж
130
Раздел 2
ного фронта и его развалу. Крестьяне занятых казаками мест поощрялись к разгромам и грабежам складов, ссыпных пунктов, разрушению советского аппарата. Рейд Мамонтова по тылам Красной Армии сорвал возможность получения продовольственной дани с этих губерний.
В Самарской губернии дезертиры объединялись с казаками; для борьбы с ними использовались части 4-й армии119 В Саратовской губернии дезертиров насчитывалось десятки тысяч. Они дезорганизовали власть Советов в Пугачевском и Балашовском уездах; южная часть последнего стала центром сосредоточения «зеленых». В уезде были разграблены все советские хозяйства; на митингах повстанцы призывали к соединению с Колчаком и Деникиным120. В июне в Балашов-ский уезд вошли войска Деникина, которых крестьяне встретили как освободителей. Но и режим белой армии не принес облегчения крестьянам.
В начале 1919 г. В.И. Ленин в двух телеграммах требовал от саратовских коммунистов беспощадного искоренения белогвардейщины, рекомендуя обработку особыми отрядами каждой волости прифронтовой полосы, подавления «зеленых», возвращения дезертиров121. По рекомендациям Ленина коммунисты Балашовского, Аткарского, Сердобского и Петровского уездов сформировали специальные отряды для борьбы с восставшими.
«В это время, — писал в своих воспоминаниях председатель Саратовского губисполкома В.А. Радус-Зенькович,— кулаки Балашовского уезда, славшие делегацию за делегацией к Деникину и в большинстве волостей не сдавшие государству ни одного зерна из урожая 1918 г., получили должное возмездие за свои контрреволюционные действия». Усмирены были и другие уезды; отряды «зеленых» ушли в армию Деникина.
Как видим, летом 1919 г. крестьянство аграрного центра и Поволжья своей борьбой против политики советской власти, уклонениями от призывов и дезертирством из Красной Армии способствовало успехам Деникина. Однако неправомерно видеть в этом, как делает М. Бернштам, «историческое единородство повстанчества и всего народного сопротивления с белым движением». Крестьянское сопротивление носило, вне всяких сомнений, антисоциалистический характер. Но оно не поддержало и режимов, реставрирующих
Крестьянский фронт в гражданской войне
131
власть помещиков и буржуазии, выступая в этом случае вместе с красными против белых.
Дезертирство и уклонение от призывов в армию крестьян Центрально-Промышленного района также приняли широкие масштабы, превратившись и здесь во внутренний фронт. В конце мая во Владимирской губернии 90% призывников уклонились от мобилизации122. В июле серьезные восстания произошли во Владимирском и Юрьев-Польском уездах123. В оперативной сводке управления Нижегородского сектора войск внутренней охраны (ВОХР) сообщалось, что на почве мобилизации, взыскания чрезвычайного налога, учета и переучета хлеба, недовольства местными ячейками РКП(б) происходят убийства коммунистов, нападения дезертиров на Советы. В Семеновском, Лукояновском, Нижегородском, Павловском уездах Нижегородской губернии происходили восстания124.
В Тверской губернии на сборные пункты не являлось до 80—85% призывников. С февраля по июль в губернии произошло 43 выступления дезертиров. В июле во всех 14 уездах губернии начались восстания. В Вышневолоцком и Корчев-ском уездах в них участвовало по семь волостей, в Бежецком и Зубцовском — по три, в Кашинском — две и т.д.125 1 июля губерния была объявлена на военном положении126. В результате военных действий против 5 тыс. «зеленых» в Вышневолоцком уезде было убито и ранено 36 человек (из них30 восставших), захвачено в плен с оружием в руках 700 человек, преимущественно дезертиров. Ими руководили генерал Сназин и полковник Семеновского полка Назимов127.
В июне — июле массовые выступления дезертиров и крестьян, переросшие в восстание, имели место в Костромской и Ярославской губерниях. Летом 1919 г. из десятков тысяч вооруженных дезертиров здесь организовались армии «зеленых»128. В с. Красном, окруженном лесами, 600 дезертиров вступили в бой с отрядом ВОХР под командой А.Ф. Френкеля, отличавшегося особой жестокостью при проведении карательных акций. Дезертиры были поддержаны 1500 крестьянами окрестных селений, вооруженными кольями и вилами. В итоге шестичасового боя было убито 50 крестьян, а всего в результате подавления восстания погибло 300 человек, расстреляно 60 руководителей, взяты заложни
132
Раздел 2
ки, наложена контрибуция в 500 тыс. руб. За два дня боев (14 и 15 июля) было сожжено пять селений129. В с. Саметь, подожженном отрядом А.Ф. Френкеля, сгорели 170 домов и завод. Сожжено было и с. Никольское, хотя дезертиров здесь не было; в селах Лисково и Жарки отряды отобрали у крестьян все имущество130. 30 июля А.Ф. Френкель доносил из Ярославля, что им при подавлении восстания в Петропавловской волости убито и расстреляно около 200 мятежников131. Жертвами этого отряда нередко становились лица, непричастные к восстаниям и дезертирам. Костромской губвоенком Филатов отмечал крайнее озлобление крестьян действиями карателей. Об этом же во ВЦИК поступили сообщения из Ярославской губернии.
О восстаниях крестьян и дезертиров в Ярославской и Костромской губерниях имеются обстоятельные работы, что избавляет нас от необходимости их описания. Напомним лишь, что это были самые крупные восстания в промышленном регионе летом 1919 г. В них участвовало до 35 тыс. человек132. В Любимовском и Даниловском уездах из восставших были сформированы 12 полков по образцу царской армии. В Пошехонско-Володарском районе движением руководил генерал-майор Мейер, в Угличском — князь Голицын, в Любимовско-Даниловском районе— бывшие офицеры: учитель Пашков, военруки братья Озеровы и др. Восставшие значительно превосходили силы местной охраны и Советов. Для ликвидации восстания были стянуты войска из других мест: из Вологды прибыл отряд в 1000 человек, 450 человек из Грязцова133. Но подавить сопротивление крестьян удалось лишь в 1921 — 1922 гг., т.е. после введения новой экономической политики.
Движение дезертиров в Центральной России не получило освещения в советской исторической литературе. Поэтому даже О. Рэдки, М. Левин, М. Бернштам и М. Френкин, свободно ориентирующиеся в проблемах народного сопротивления в годы гражданской войны, считали, что оно существовало лишь в Черноморье (о чем имеется документальная работа Н. Вороновича) и отчасти на Украине. «В Средней России, на юге России и в Сибири, — пишет М. Бернштам, — зеленого движения не было, если не называть зеленым, как это часто ошибочно делается, просто политически разложившиеся отряды из матросов, из дезертиров Белой и Красной Армии или отряды грабителей, бандитов. Таковых было
Крестьянский фронт в гражданской войне
133
немало во все смутные времена во всех странах, и при историческом анализе они выпадают в осадок»134.
Не зная о масштабах развития этого движения в Центральной России, М. Бернштам делает явно поспешный и необоснованный вывод: «Зеленое движение и третья сила (к ней он относит демократические и социалистические партии и массу „российской интеллигенции", — Т.О.) в историческом смысле оказались в значительной степени силой прокоммунистической, как и все левые движения, массовые и политические. Они сражались против белых и против национальной России, лишь отчасти и прерывно против красных»135. Стоит напомнить, что борьба украинских крестьян под руководством Н. Махно носила открытый политический характер. В Поволжье и центре страны дезертирско-зеленое движение также имело четко выраженный антикоммунистический характер. В июле 1919 г. дезертиров в европейской части России было 266 тыс., в августе— 284 тыс., а за все месяцы второго полугодия 1919 г. — 1545 тыс.136
Но в центре страны не оказалось политической партии, способной возглавить разрозненную и стихийную борьбу крестьян. Эсеры, программа которых была наиболее близка патриархальному крестьянству, находились в состоянии глубокого кризиса, не имея ни единого руководящего центра, ни низовых организаций, разгромленных коммунистами. Крестьянские восстания создали внутренний фронт, хотя еще и не имели своего вождя, руководителя.
Сопротивление крестьян квалифицировалось советской властью как бандитизм и уголовщина. 20 июня 1919 г. ВЧК было представлено право расстрела за «бандитизм» и пособничество «бандитам»137, этим правом пользовались комиссии по борьбе с дезертирством. Однако вернуть полтора миллиона дезертиров в армию и погасить пожар крестьянской войны не удалось ни репрессиями, ни массированной идеологической обработкой населения, ни мерами экономической помощи семьям красноармейцев, льготами средним крестьянам по налоговому обложению, ни помощью кустарям, ни амнистией середнякам, не уплатившим в срок чрезвычайный налог, и крестьянам, по «несознательности» участвовавшим в восстаниях. Перелом наступил лишь когда Деникин стал приближаться к Москве. Реальная угроза возвращения помещиков на некоторое время ослабила волну кре
134
Раздел 2
стьянской войны, пошли на убыль восстания. Сельские сходы Новохоперского, Воронежского и других уездов стали выносить постановления о добровольной выдаче дезертиров. Повысилось доверие к коммунистам, улучшилась явка мобилизованных. В Курской губернии дезертирство сократилось до 2 - 5%!38, в Тамбовской — до 20%139. в Тамбов, Тулу, Рязань и другие города дезертиры возвращались тысячами, требуя оружия и отправки на фронт140. В армию добровольно вернулись 975 тыс. дезертиров141.
Однако разгром Деникина не облегчил положения крестьян. Более того, государственный гнет усилился. В конце 1919 г. вновь начались многотысячные восстания. Повстанцы Красноуфимского и Осинского уездов Пермской губернии в середине декабря угрожали городам Вятской губернии: Сарапулу, Воткинску и Ижевску142. Крестьяне Новохоперского уезда Воронежской губернии отказались снабжать воинские части продовольствием, фуражом, подводами143. На военном положении находились смежные уезды Костромской и Нижегородской губерний: Ветлужский, Варнавин-ский, Воскресенский, Семеновский144. Два уезда— Даниловский и Любимский— Ярославской губернии были на осадном положении145. В марте 1920 г. восстаниями были охвачены Богородицкий, Чернский, Крапивенский, Лихвин-ский, Рижский уезды.
Самыми «ненадежными» губерниями вновь стали поволжские и приуральские, где катилась мощная волна «вилочного восстания», предваряя девятый вал крестьянского негодования.
Ленин отрицал массовый характер крестьянских выступлений. «Чтобы в России,— говорил он 12 марта 1919 г., — были крестьянские восстания, которые охватили бы значительное число крестьян, а не кулаков, это неверно. К кулакам присоединяется отдельное село, волость, но крестьянских восстаний, которые охватили бы всех крестьян в России, при советской власти не было (заметим, кстати, что восстаний, охватывающих всех крестьян, в истории никогда не было. — Т.О.). Были кулацкие восстания... Такие восстания неизбежны»146. Как видим, интересы текущей политики у Ленина взяли верх над объективностью. И в последующем, не признавая вины коммунистов в провоцировании крестьянской войны, он все формы сопротивления деревни называл бандитизмом. Лишь в ноябре 1922 г., ретроспектив
Крестьянский фронт в гражданской войне
135
но обозревая пройденный страной путь, он признал, что до 1921 г. «крестьянские восстания... представляли общее явление для России»147.
В 1919 г. РКП(б) сумела одержать убедительные победы над силами буржуазно-помещичьей реставрации. Однако в силу антикрестьянской направленности экономической политики и отношения к крестьянству лишь как к объекту, подлежащему революционному, т.е. с применением насилия, перевоспитанию, ей не удалось одержать убедительных победе борьбе с крестьянством. Летом 1919 г. наступление армии Деникина и крестьянские восстания поставили коммунистический режим перед возможностью катастрофы. Но белым генералам еще более не было дано понять крестьянство, признать его демократические права и безвозмездно отдать ему землю. Колеблясь, крестьянство из двух зол выбрало меньшее, т.е. советскую власть, дав шанс правительству добиться взаимопонимания с деревней. Но осознать необходимость изменения отношений с крестьянством, ослабить государственный нажим на деревню партия коммунистов оказалась неспособной.
Крестьянское сопротивление расширяющейся системе «военного коммунизма» в 1919 г. превратилось в постоянный фактор гражданской войны.
Девятый вал
1920 год... На территории Центральной России, Поволжья, Урала, Сибири уже нет интервентов и армий врагов рабочих и крестьян. Но в 36 губерниях сохраняется военное положение148— по-прежнему идет борьба с крестьянским движением. Крестьянство не хочет мириться с «военным коммунизмом» как системой отношений города и деревни. В 1920 г., по признанию опытного карателя и выдающегося военачальника М.Н. Тухачевского, Красной Армии приходилось подавлять уже не отдельные «кулацкие» выступления, а вести борьбу с народом.
Одним из первых необходимость отказа от «военного коммунизма» осознал Л.Д. Троцкий. Под влиянием настроений армии и знакомства с состоянием хозяйственной жизни Урала он пришел к выводу, что «методы военного коммунизма, навязанные нам всей обстановкой гражданской войны,
136
Раздел 2
исчерпали себя и что для подъема сельского хозяйства необходимо во что бы то ни стало ввести элемент личной заинтересованности, т.е. восстановить в той или другой степени внутренний рынок»149. 4 февраля 1920 г. в докладной записке в ЦК РКП(б) он писал: «Нынешняя политика уравнительной реквизиции по продовольственным нормам, круговой поруке при ссыпке и уравнительного распределения продуктов промышленности направлена на понижение земледелия, на распыление промышленного пролетариата и грозит окончательно подорвать хозяйственную жизнь страны». Продовольственные ресурсы, говорилось в записке, грозят иссякнуть и никакое усовершенствование реквизиционного аппарата не сможет помочь. В связи с этим он предлагал заменить изъятие излишков (продразверстку) процентным отчислением, своего рода подоходно-прогрессивным налогом, который создал бы материальную заинтересованность в расширении запашки и лучшей обработке земли150.
Однако Троцкий не получил поддержки: за его предложение голосовали 4 члена ЦК, против— II151. В.И. Ленин был против отмены продразверстки. 6 марта 1920 г. на заседании Московского Совета он еще раз подчеркнул, что по отношению к «мелкобуржуазным собственникам, к мелким спекулянтам, число которых миллион... наше отношение к ним есть отношение войны. Это мы заявляем прямо, и это лежит в основе диктатуры пролетариата»152. Ленина поддерживало большинство партии. Н. Осинский, например, резко высказывался против замены продразверстки налогом даже в ноябре 1920 г. Пробуждение у крестьянина стимула к развитию хозяйства он считал курсом на кулака, а-восстановление свободной торговли — срывом государственных (принудительных) заготовок. Он предлагал не ослаблять принуждение, а наоборот, усилить государственное вмешательство в частное сельскохозяйственное производство крестьян153.
Политика ЦК РКП(б) и Совнаркома дорого обошлась народу. Только через год Ленин понял: продразверстка была основной причиной глубокого экономического и политического кризиса154. Но и тогда он считал, что «большие массы не сознательно, а инстинктивно, по настроению были против нас»155.
Кризис доверия крестьянства к советской власти Ленин относил лишь к весне 1921 г. Но уже в 1919 г. гражданская война между трудящимися и буржуазно-помещичьими
Крестьянский фронт в гражданской войне
137
реставраторами шла параллельно с войной крестьянства против политики «военного коммунизма», а в 1920 г. она стала «девятым валом» крестьянского возмущения.
В январе—марте 1920 г. в уездах Казанской, Уфимской, Самарской, Симбирской губерний катилась волна «вилочного восстания» (другое его название — восстание «Черного орла и земледельца»). Предыдущий год, как и 1920-й, был в этих губерниях неурожайным. Однако власти с этим не хотели считаться. Продовольственное совещание Мензелин-ского уезда потребовало выполнения разверстки в 10 дней, «не останавливаясь перед арестами и применением вооруженной силы»156. Действуя в соответствии с этим, уполномоченный уездного продкома Пудов 20 января за отказ сдать 100% разверстки в с. Новая Елань Троицкой волости арестовал 20 человек, в том числе женщин, и посадил их в холодный амбар. Не добившись мирного освобождения арестованных, крестьяне решили перебить продотряд (35 человек). Пудов с частью отряда сбежал, а крестьяне разослали гонцов в соседние села, поднимая их на восстание. Пламя восстания распространилось с невероятной быстротой. К середине февраля оно охватило почти 90 волостей шести уездов: Мензе-линского, Уфимского, Белебеевского, Бирского, Чистопольского, Бугульминского157. В Мензелинском уезде в 14 восставших волостях в движении участвовали 40 тыс. человек. Руководил ими штабс-капитан Шимановский158. В Бирском, Уфимском, Белебеевском уездах в восстании участвовали 15 тыс., из них 1500 человек конных159. Крестьяне стремились захватить Мамадыш, Елабугу, Кукумор, Вятские Поляны, где находились ссыпные пункты, чтобы не допустить вывоза хлеба из губернии160. Общая численность восставших (по непроверенным донесениям ЧК) достигала 400 тыс.161 Восстание подавили части регулярной армии.
В ходе восстания были убиты сотни коммунистов и советских работников: в Мензелинском уезде — до 300 человек, Белебеевском— 200 коммунистов, Бугульминском — более 100 человек162 и т.д. Потери повстанцев в Мензелинском уезде: убито 544 человека, ранено 465, взято в плен 224163. Всего повстанцы потеряли 637 человек убитыми и 3235 было взято в плен164, но эти данные далеко не полные.
Сообщения об учащающемся сопротивлении крестьян поступали в Москву со всех сторон — из Витебской, Вятской, Воронежской, Курской, Орловской, Пензенской,
138
Раздел 2
Смоленской, Тульской и других губерний. На первом месте по активности борьбы были крестьяне Уфимской, Вятской, Пермской, Екатеринбургской губерний, где хлеб выбирался «под метлу».
В 1920 г. вновь поднялась волна дезертирства, давшая за январь—июнь 1093 тыс. человек165, а добровольная явка дезертиров уменьшилась в два раза166. Армия дала деревне талантливых организаторов и руководителей повстанческо-партизанской войны крестьянства на Украине, в европейской части России и Сибири. Одна социальная среда и сходные политико-экономические условия в разных местах порождали одинаковые приемы борьбы с органами власти. Повстанцев поддерживали широкие массы крестьянства, готовые пожертвовать жизнью за свои права, завоеванные в революции и защищенные в гражданской войне с помещиками и буржуазией.
Как уже отмечалось, в официальных документах все формы борьбы крестьян против государственного гнета именовались контрреволюцией и бандитизмом. 19 февраля 1920 г. Совнарком принял постановление, подписанное Лениным, «О мерах борьбы с бандитизмом». В целях решительной борьбы с усилившимся бандитизмом СНК предоставил ВЧК и Ревтрибуналу Республики право создавать военно-революционные трибуналы в местностях, лежащих вне фронтовой полосы. Их суду подлежали лица, обвиняемые в вооруженных грабежах, разбойных нападениях, налетах. (Заметим, что все это были типичные приемы крестьянской войны.) «Приговоры ревтрибуналов, — говорилось в постановлении СНК, — безапелляционны, окончательны и никакому обжалованию не подлежат»167. Возглавил Центральную комиссию по борьбе с бандитизмом заместитель председателя РВСР Э.М. Склянский. Для подавления крестьянской войны предназначались крупные силы РККА, ВОХР, ЧОН.
Причины и истоки развития «бандитизма», а по существу крестьянского повстанчества В.И. Ленин пытался объяснить в докладе на X съезде РКП(б). В переломный момент перехода от войны к миру он назвал демобилизацию армии и связанные с ней трудности одной «из главных причин той суммы ошибок, неправильностей, которые мы в нашей политике за это отчетное время сделали и от которых мы сейчас
Крестьянский фронт в гражданской войне
139
страдаем»!68. В демобилизации он видел «источники целого ряда кризисов: и хозяйственного, и социального, и политического»169. Она, по убеждению Ленина, вызвала «что-то среднее между войной и миром»170. Демобилизованные, вернувшись домой, застают в деревнях невероятные трудности, «не могут приложить своего труда, возвращаются обнищавшие и разоренные, привыкшие заниматься войной и чуть ли не смотрящие на нее как на единственное ремесло, — мы оказались втянутыми в новую форму войны, новый вид ее, который можно объединить одним словом: бандитизм»171. Демобилизованная армия давала повстанческий элемент в невероятном количестве, подчеркивал он.
Все это бесспорно, но демобилизация армии началась значительно позже начала крестьянской борьбы против «военно-коммунистической» системы. Только в октябре 1921 г. Ленин признал: «...наша хозяйственная политика в своих верхах оказалась оторванной от низов... Разверстка в деревне, этот непосредственный коммунистический подход к задачам строительства в городе, мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы натолкнулись весной 1921 г.»172 Тогда же он признал, что отступления от прежней политики «нельзя назвать не чем иным, как сильнейшим поражением»173. Крестьяне всеми средствами отвергали коммунистическую политику в деревне, широко, хотя и разрозненно применяя методы крестьянской войны.
Особенности крестьянских выступлений 1920 г. — втягивание в борьбу с коммунистическим государством армии, на 77% состоявшей из крестьян. Недовольство крестьян передавалось армии, выливаясь в дезертирство, мятежи, отказы выполнять карательные акции. Одно из крупных армейских восстаний произошло в Заволжско-Уральском районе летом 1920 г. Оно известно в истории как «сапожковщина». Оценку как восстания в целом, так и личности его руководителя советская историография давала в соответствии с идеологическими стереотипами того времени.
В отличие от многих восстаний, где организаторами и руководителями выступали белогвардейские офицеры, это было организовано командиром Красной Армии, героем борьбы с колчаковцами, дутовцами, толстовцами, награжденным
140
Раздел 2
орденом Красного Знамени. А.С. Сапожков происходил из крестьян Новоузенского уезда Самарской губернии, левый эсер. В 1918 г. он был председателем уездного Совета, в 1920 г. командовал 9-й кавалерийской (2-й Туркестанской) дивизией. Ее состав пополнялся крестьянами Новоузенского, Пугачевского и Самарского уездов, недовольными продразверсткой, трудовыми повинностями и прочими тяготами «военного коммунизма». Немало их, как и семей рядового и командного состава дивизии, пострадало от действий продотрядов. Настроение крестьян отражали некоторые близкие Сапожкову командиры — братья Мосляковы, Ф. Зубарев, Ф. Долматов, Дворецкий, Осипов, Плеханов, Усов, В. Серов и другие.174 Некоторые из них в 1918 г. были левыми эсерами. Видя нарастание брожения в дивизии, командующий Заволжским военным округом отдал приказ о снятии Сапож-кова с командования дивизией и отправке на учебу. Приказ был воспринят как политическое недоверие и послужил толчком к заговору. 14 июля 1920 г. заговорщики арестовали в частях коммунистов и всех, кто пытался воспрепятствовать их замыслу175. Захватив Бузулук, Сапожков реорганизовал свои силы в «1-ю Красную Армию Правды». 15 июля в ней насчитывалось около 3 тыс. человек. Основу этой армии составили 49-й, 50-й кавалерийские полки 2-й Туркестанской дивизии и формировавшаяся батарея 1-й кавдивизии. А.С. Сапожков рассчитывал привлечь к восстанию других популярных командиров Красной Армии, в частности Е.Н. Почиталина и И.М. Плясункова, но они не поддержали его176. Восстание распространялось на хлебные районы Заволжья: Самарскую, Саратовскую, Царицынскую, Уральскую и Оренбургскую губернии. Маневрируя в хорошо знакомом ему районе, Сапожков удерживал значительные силы Красной Армии. Против него действовали четыре батальона особого назначения, отряд курсантов пехотной школы, ряд подразделений ВОХР и др. — всего 12 362 штыка, 1654 сабли, 89 пулеметов, 46 орудий, т.е. все наличные силы округа и 156-й кавалерийский батальон из Москвы177.
В.И. Ленин, требуя скорого и решительного подавления движения, настаивал на его изоляции от населения. Он рекомендовал «пресекать в корне всякое проявление сочувствия и тем более содействия местного населения Сапожкову, используя всю полноту революционной власти; в тех случаях,
Крестьянский фронт в гражданской войне
141
где содействие имело место, потребовать выдачу виновных, главарей; от селений, лежащих на пути следования отрядов Сапожкова, брать заложников, дабы предупредить возможность содействия»178.
Основные силы повстанцев были разгромлены в сентябре. К суду было привлечено 150 активных участников (А. Сапожков был убит в бою), из которых 52, в том числе 18 бывших командиров Красной Армии, приговорены к расстрелу179. Но еще и весной 1921 г. в смежных уездах Уральской, Самарской и Саратовской губерний борьбу вели десятки крупных партизанских отрядов. Части повстанцев, которыми командовал В. Серов (левый эсер), были ликвидированы в апреле 1922 г.
Третий год борьбы с коммунистическим государством внес в крестьянское движение качественные изменения: вместе с расширением территориального охвата оно стало осознаннее, организованнее; появляются авторитетные руководители— крестьянские вожди, создающие военные формирования; широко применяются партизанские методы борьбы. Движение выдвигает политические требования, отвергающие диктатуру одной партии, восстанавливающие демократичность выборов в органы власти. Крестьянство с оружием в руках отвергает социальные эксперименты коммунистов, ликвидируя колхозы и совхозы, протестуя против концентрации земли государством, требуя отмены натуральных и других видов повинностей, разрушающих хозяйства. Это была борьба против политики и методов коммунистического руководства деревней. 1920 год— решающий год крестьянской революции.
Антоновщшш
Нарастание борьбы крестьян учитывали эсеры, вернувшиеся к мысли о насильственной ликвидации пролетарской диктатуры. Готовясь возглавить народную войну, 13 мая 1920 г. ЦК партии эсеров дал директиву создать на местах новые организации— союзы трудового крестьянства (СТК), поставив их задачей организацию восстаний и ликвидацию Советов. Тогда же полковник Махин разработал тактику подготовки и развития повстанческого движения, положив
142
Раздел 2
в основу накопленный опыт повстанческо-партизанских действий черноморских и украинских крестьян180. Он указал стратегические направления действий повстанцев — важные железнодорожные узлы, переправы через большие реки и др. «Стратегия властно диктует начинать народное движение на возможно большей территории, а лучше повсеместно. Сила одновременного и повсеместного выступления громадна, — писал он, — никакая власть не в состоянии справиться с ним. Моральное воздействие такого выступления на войска, защищающие власть, огромно. Армия, составляющая кость от кости и плоть от плоти народа, невольно воспримет общее настроение и пойдет рука об руку с народной массой»181.
В сентябре 1920 г. в Москве состоялась нелегальная конференция представителей ЦК правых эсеров и эсеровских организаций Сибири, Кубани, Поволжья и других мест. На ней был поставлен вопрос об изменении тактики в борьбе с коммунистической диктатурой. На сомнения некоторых — как бы не повторить 1918 г. и не расчистить борьбой с коммунистами путь реакции, конференция голосами непримиримых звала на союз с кем угодно, лишь бы свергнуть коммунистов182. Усилиями правых эсеров СТК были созданы в Воронежской, Тамбовской, Саратовской, Самарской губерниях. В Сибири СТК заменил «Крестьянский союз», руководимый эсерами и народными социалистами.
К апрелю 1921 г. в стране действовало, по официальным неполным данным, 165 крупных крестьянских отрядов, примерно в 140 из них насчитывалось более 118 тыс. сторонников эсеров183. Эсерами организованы восстания в Северном Казахстане. В одном только районе Славгород— Павлодар — Семипалатинск участвовало до 16 тыс. повстанцев.
В Алтайской, Екатеринбургской, Омской и Тюменской губерниях недовольство «военным коммунизмом» вылилось в мощное политическое восстание 100 тыс. крестьян184. Главные лозунги крестьянских восстаний во всех районах одни— Советы без коммунистов, отмена монополии на хлеб.
В Центральной России синонимом крестьянской революции против политики «военного коммунизма» и образцом применения повстанческо-партизанской тактики стало
Крестьянский фронт в гражданской войне
143
восстание в Тамбовской губернии, во главе которого стоял «независимый» эсер А.С. Антонов. Оно не является «белым пятном» в истории гражданской войны. Но в литературе раскрыты лишь методы борьбы государства, его карательных органов с восстанием. Остаются неосвещенными идеология движения, его организация и т.п. Многое в его истории нуждается в уточнении. Прежде всего о начале движения. Современные авторы относят его к 19 августа 1920 г., когда эсер Г.Н. Плужников на собрании крестьян с. Каменка Кирсановского уезда «официально» объявил начало восстания и огласил программу «Союза трудового крестьянства». Коммунисты-участники борьбы с «антоновщиной» отодвигают начало даже на конец 1920 г. Однако изучение материалов фонда Тамбовского губисполкома позволяет внести коррективы и передвинуть начало движения на более ранние месяцы.
В Кирсановском уезде уже в ноябре 1919 г. был создан уездный ревком и формировались силы для борьбы с Антоновым!85. В январе 1920 г. уезд был объявлен на военном положении'86. в Козловском уезде в 1919 г. везде были разгромлены совхозы и волостные исполкомы, за исключением нескольких волостей его юго-западной части. 15—20 февраля 1920 г. началось движение крупных сил антоновцев с двух сторон уезда— с северо-востока и юго-востока. С 18 по 23 февраля крестьянскими отрядами ликвидируются волостные Советы в десяти волостях, граничащих с Тамбовским и Моршанским уездами, где сельские Советы сами прекратили свою деятельность. В марте были сожжены здания Советов, строения совхозов, ссыпные пункты и пр. еще в пяти волостях. В апреле, отступая из Тамбовского уезда, антонов-цы еще раз пронеслись по Козловскому уезду, сжигая дома, убивая председателей Советов. На этот раз было уничтожено семь волостных Советов в северо-западной части уезда, сожжены лесопильные заводы, совхозы, захвачены станции Хоботово, Бригадирское, Кочетовка. В мае вторично произведены погромы в Васильевской волости, в третий раз — в Глазковской и др. У крестьян было взято 50% лошадей187. В середине мая 1920 г. в девяти волостях уезда создалось полное безвластие, в 17 работа была «ниже нормальной»188. В январе—феврале движение повстанцев развивается в Ин-жавинском районе Кирсановского уезда189, где все мужчи
144
Раздел 2
ны ушли в армию Антонова190. Сельские сходы создавали новые органы власти — Союзы трудового крестьянства.
В мае 1920 г. VI губернский съезд Советов отмечал «бандитизм» в губернии, еще не видя и не понимая истоков и глубины движения191. Руководство губернии долго не могло вникнуть в сущность «бандитизма», убаюкивая себя и Центр радужными отчетами. Так, в конце декабря 1919 г. зав. губернским отделом управления Н.М. Немцов докладывал в НКВД: «В настоящее время общее положение во всех отношениях можно считать вполне устойчивым и удовлетворительным. С политической стороны губерния... должна быть отнесена к числу губерний, где советская власть прочно укрепилась и преимущества этой власти трудящихся перед другими формами государственного управления вполне осознаны населением»192. А в феврале он уже признавал, что волостные и сельские Советы «до сих пор не очищены от кулацкого элемента»193. Руководство губернии еще долго все сводило только к неопределенному влиянию кулаков и эсеров, признавая тем самым слабое коммунистическое влияние на деревню, отрыв власти от крестьянских масс.
Причины массового движения коренились в разрушительных свойствах продовольственной разверстки, ее непомерности и не ограниченном ничем и никем насилии при ее взимании, поощряемом сверху, в крупных и мелких злоупотреблениях продработников. К 20 октября 1919 г. в губернии было заготовлено всего 100 тыс. пудов хлеба194. Вместо того чтобы вникнуть в суть дела, А.Д. Цюрупа потребовал совместить разверстку с возвращением хлеба, разграбленного во время набега Мамонтова195. 16 октября он предупреждает, что за несдачу 15 ноября 1919 г. 30% нормы «придется приступить [к] карательной реквизиции всех ста процентов разверстки, чего как [по] политическим причинам, так [и за] недостаточностью сил желательно избежать»196. Опытный продработник, член коллегии Наркомпрода ДЕ. Гольман, хорошо знавший ресурсы губернии, находившийся там в это время, полагал, что получить можно не более 3,5 —5 млн пудов хлеба197. Товарообмен результатов не дал. Оставался один способ извлечения хлеба — реквизиция198. Гольман предупреждал, что крестьяне мирятся только с теми реквизициями, которые проводятся согласно декретам, а не носят форму грабежа199.
Крестьянский фронт в гражданской войне
145
Однако для нового губернского комиссара по продовольствию молодого коммуниста Я.Г. Гольдина, недавно присланного из Москвы, и 27 млн пудов были нипочем. Все надежды он возлагал на применение силы. Продовольственный вопрос, говорил он на V губернском съезде Советов 17 ноября 1919 г., есть исключительно вопрос силы200. «Без силы мы ничего не возьмем. Но этого мало. Перед нами вопрос, как применять силу и как действовать»201. Гольдин был готов ко всему. «Взять хлеб силой и железом» — стало его девизом202.
Из всех уездов посыпались жалобы. Вот несколько документальных свидетельств. В с. Б. Липовица Тамбовского уезда уполномоченный по продразверстке Тарасов и начальник продотряда Халунцев ради забавы зарыли в землю 75-летнего старика Ерохина. Губпродкомиссар Гольдин встал на их защиту203. В том же селе уполномоченный губпродкома, он же член продовольственной коллегии губернии (фамилия не названа. — Т.О.), 5 марта с продотрядом в 15 человек остановился в доме Моссова, которого они без оснований заподозрили в укрывательстве сына, якобы дезертира (он был уволен из армии «по чистой»). За это пересекли плеткой всю семью: жену, трех сыновей, дочь и зятя Булатова, которого били прикладами, не позволяя кричать под угрозой расстрела. Три дня бесплатно питались, заставляя семью работать на отряд. У Моссовых, кроме продовольствия, были забраны личные, хозяйственные и другие вещи204. В с. Новая Слобода Чернявской волости того же уезда агент упродкома Попов, производя самовольные реквизиции, добился выполнения разверстки, а при оформлении акта уменьшал количество и вес взятых продуктов205. В Туголуковской и Кабано-Никольской волостях Борисоглебского уезда продотряды не составляли акты на конфискованные вещи, население избивалось плетками, насиловались женщины. В д. Протасовке агент Сунис подвергал пыткам не выполнивших разверстку206, в Демшинской волости Усманского уезда комендант отряда Светлов сек женщин плетками, бил и членов Совета. На вопрос председателя Совета Шишкина: «Имеете ли вы право сечь?» — был дан ответ: «Декрета о запрещении бить плетками нет»207. В этом же селе крестьянин И.Н. Чернышев, боясь лишиться имущества за несдачу картофеля, которого у него не было, вырыл из земли уже посаженный резаный картофель208. При реквизиции хлеба в Павловской во
146
Раздел 2
лости были избиты и подвергнуты издевательствам 40 человек, изнасилованы жены красноармейцев, совершены грабежи, у семей красноармейцев отобран весь хлеб209.
Тамбовский уездный комиссар по продовольствию Волк-Карачевский докладывал уездному исполкому 11 июня 1920 г.: хлеба и картофеля у крестьян нет, вместо них готовы сдать скот. На ультимативные требования предлагают арестовать себя: всюду плач вдов, жен красноармейцев. В селах Панзарской волости с нескольких сот жителей собрали только 25 пудов. «Но их взяли так, — признавался комиссар, — что не оставили ни одного фунта на семью. Как быть, что предпринять? Хлеба в действительности нет»210. В Москву поступало много сообщений о настоящем голоде в губернии. Но с этим коммунистическая власть не считалась.
11 июня Гольдин издал распоряжение о немедленном выполнении разверстки, в противном случае крестьянам угрожали полная конфискация имущества, арест всего села, отправление жителей в Тамбов. «Предупреждаю, — указывал он продотрядам и агентам, — никаких колебаний, действуйте массой и конфискуйте только в массовом масштабе»211. Председатель губисполкома А.Г. Шлихтер приостановил выполнение этого распоряжения. «Находясь в здравом уме и твердой памяти, — писал он, — такого приказа подписать не могу и вам не позволю. Такой приказ является преступным нарушением прямого требования, изложенного в телеграмме тов. Ленина. Копию вашего приказа и мой отказ его подписать сообщаю Наркомпроду»212. Гольдину был объявлен выговор, а затем он был отозван из губернии, послан на продработу в Сибирь, где был убит крестьянами.
15 августа 1920 г. Наркомпрод установил для губернии пониженную квоту разверстки в 11,5 млн пудов213, но и ее получить было невозможно: хлеба в губернии не было. В августе пять уездов охватило восстание.
8 сентября 1920 г. член коллегии Наркомпрода А.И. Сви-дерский, предгубисполкома А.Г. Шлихтер, предгубкома В.Н. Мещеряков и зампредвоенсовета Н.Я.Райвид сообщали Ленину об огромных размерах повстанческого движения в Борисоглебском, Кирсановском и Тамбовском уездах. За три недели восставшими было убито 150 коммунистов и продработников. Губернские руководители просили немед
Крестьянский фронт в гражданской войне
147
ленной и эффективной помощи214. На 20 октября в 41 волости было перебито около 250 партийно-советских работников215. Реакция Ленина на сообщения из губернии была однозначной: 15 октября он приказал Склянскому дать РВСР «точный приказ добиться быстрой и полной ликвидации» восстания в Тамбовской губернии216.19 октября на сообщение Шлихтера об усилении восстания Ленин пишет находившемуся в губернии командующему внутренними войсками республики B.C. Корневу: «Скорейшая (и примерная) ликвидация безусловно необходима»217.
Активная поддержка крестьянства делала Антонова, применявшего тактику партизанской войны, неуловимым для регулярной армии. Победить восставшую деревню только силой оружия было уже невозможно— в армии росли недовольство и сочувствие восставшим крестьянам. Части ВОХР и местных Советов, состоявшие из крестьян-дезертиров, переходили на сторону восставших.
Крестьянская война в Тамбовской губернии, Сибири и на Украине вынудила РКП(б) коренным образом изменить систему отношений с деревней. 8 февраля 1921 г. с Тамбовской губернии была снята разверстка. Но до крестьян известие дошло не сразу. Все пути проникновения в деревню советской информации были блокированы повстанцами. В то же время губернские власти ужесточили репрессивную политику. В сентябре 1920 и в марте 1921 г. председатель губиспол-кома А.С. Лавров и командующий войсками в губернии А. В. Павлов приказали расстреливать на месте каждого отказавшегося сложить оружие218. Села, сопротивлявшиеся войскам, подлежали немедленному сожжению. При повторных вспышках восстания аресту и заключению в концентрационные лагеря подлежало все мужское население от 17 до 50 лет. Репрессии были распространены на семьи повстанцев и их укрывателей. На села накладывалась огромная контрибуция, за невыполнение которой отбирались земля и все имущество219. За неисполнение приказа были сожжены села Верхоценье, Серединовка, Б. Спасское, Коптево, Иво-сельцево. Более 250 крестьян было расстреляно220.
Эффект подобных действий был прямо противоположен задуманному: устрашить деревню не удалось. В губернии и смежных с ней Балашовском уезде Саратовской губернии и Новохоперском уезде Воронежской губернии повстанцы
148
Раздел 2
создали 300 комитетов СТК, заменивших Советы. Это были беспартийные органы власти крестьян, обеспечивавшие материальную поддержку партизанской армии и регулировавшие военно-политические и социально-экономические стороны жизни деревни. Половина всех решений волостных и сельских комитетов СТК относилась к мероприятиям военного характера: формирования из добровольцев партизанских отрядов, помощь им, борьба с советскими шпионами и др. 5% мероприятий СТК можно отнести к политическим, 39% — к социально-экономическим (помощь семьям партизан, осеменение полей, возвращение крестьянам инвентаря, отобранного за неуплату разверстки, открытие базаров и т.д.). В программе СТК содержались призывы к свободной экономике, но конкретные условия войны, разрухи, нехватки ресурсов заставляли их, как и коммунистов, идти на жесткие меры регулирования, во многом сходные с «военным коммунизмом»221.
Но, как подчеркивают С.А. Есиков и В.В. Канищев, авторы статьи «Антоновский нэп. (Организация и деятельность „Союза трудового крестьянства" Тамбовской губернии. 1920— 1921 гг.)», СТК «всех уровней, какими бы благими намерениями они ни руководствовались, оставались прежде всего органами восстания. Хотя в программе СТК намечалось скорейшее окончание гражданской войны, в документах и практической деятельности организации „Союза" абсолютно отсутствовали конкретные шаги к достижению гражданского мира. Как и советская власть, зачаточные органы самостоятельной крестьянской власти Тамбовской губернии были нацелены на беспощадную борьбу со своими политическими противниками»222. Авторы считают, что СТК стали не массовой народной организацией, а «только чрезвычайными органами руководства повстанческим движением»223. В условиях гражданской войны, заключают исследователи, идея представительных органов народного самоуправления была в принципе нереализуема. Анализируя практическую деятельность СТК, проводивших социалистические лозунги эсеров и коммунистических Советов, авторы приходят к выводу, что «реально в России разорительного военного времени мог появиться только примитивно-распределительный социализм, основанный на многовековой традиции общинного выживания в лихую годину»224.
Крестьянский фронт в гражданской войне
149
М. Бернштам в крестьянском повстанчестве не видит социалистических мотивов, считая его «последовательно антисоциалистическим, независимо от тех или иных узких тактических лозунгов». Лозунг «Советы без коммунистов!» он отказывается рассматривать как нечто демократическое: «это все, что угодно, некие новые или старые муниципальные институты, восстановление земства, любые формы порядка на местах, но меньше всего та или иная форма так называемой „трудовой демократии", означающей политическое вмешательство политических сил в экономическую жизнь трудового народа». Это, заключает автор, тактика, направленная «не только против Октябрьской революции, но и против Февральской, против всей левой демократии, против всего 1917 г., начиная с Февраля, направленность глубоко консервативная». Сопротивление крестьян, подчеркивает автор, и с ним нельзя не согласиться, «было направлено не против отдельных, особенно временных мероприятий коммунистического режима, а против всех социалистических преобразований как таковых»225.
Антикоммунистическое движение крестьян Тамбовской губернии было массовым; в нем участвовало все взрослое мужское население; в движение было вовлечено до 50 тыс. крестьян. Против тамбовских крестьян правительство направило 100-тысячное войско226. Руководство карательными частями было возложено на боевых командиров, героев борьбы с Колчаком, Деникиным, Врангелем и мятежным Кронштадтом— М.Н. Тухачевского, И.П. Уборевича, Н.Е. Какурина и других.
Тухачевский оставил небезынтересный труд, обобщавший опыт борьбы Красной Армии с крестьянскими восстаниями. Автор видел глубокую почвенность крестьянской борьбы, оценивая «тамбовский бандитизм» как крестьянское восстание, вызванное продовольственной политикой227. В руководителе движения он увидел одаренного организатора и командира, ставя его и движение, носящее его имя, в один ряд с Махно и «махновщиной»228. Борьбу приходилось вести «в основном не с бандитами, а со всем местным населением», и это были «не бои и операции, а, пожалуй, целая война»229. Тухачевский понимал, что справиться с народным движением, всемерно помогающим своим партизанским отрядам и недоброжелательно относящимся
150
Раздел 2
к Красной Армии, можно было не уничтожением «банд», а восстановлением доверия народа, новой советизацией деревни230 и изменением экономической политики. «Без фактического осуществления нами на месте новой экономической политики, без привлечения крестьянства на сторону советской власти нам никогда не удалось бы полностью ликвидировать восстания. Это является основой борьбы»231, — признавал он. Крестьянское повстанческое движение «не может быть в корне ликвидировано, если рабочий класс не сумеет с крестьянством договориться, не сумеет крестьянство направить так, чтобы интересы крестьянства не нарушались социалистическим строительством государства»232.
Правильное понимание причин и характера борьбы крестьян не остановило Тухачевского как истинного коммуниста перед применением средств военного подавления и других «искусных мероприятий» против восставшего народа. Им была разработана инструкция по ведению войны против восставших. Кроме разгрома вооруженных формирований, в ней предусматривались оккупация районов распространения восстания и применение мер изоляции повстанцев. Система разработанных мер должна проводиться «с непогрешимой методичностью... последовательностью и жестокой настойчивостью»233. Инструкция предписывала: «1) никогда не делать невыполнимых угроз, 2) раз сделанные угрозы неуклонно, до жестокости, проводить в жизнь до конца, 3) переселять в отдаленные края РСФСР семьи несдающихся бандитов, 4) имущество этих семей конфисковывать и распределять между советски настроенными крестьянами — это внесет расслоение в крестьянство, и на это может опереться советская власть». Эти же меры можно использовать для разведки, что создаст непреодолимую грань между крестьянами и «бандитами». Инструкция легла в основу знаменитого приказа № 130 от 12 мая 1921 г., подписанного М.Н. Тухачевским и Н.Е. Какуриным, начальником оперативного штаба.
В губернии были созданы концентрационные лагеря, быстро наполненные семьями повстанцев. Была введена круговая порука, т.е. ответственность всего села за неявку «бандитов». «В некоторых случаях, — писал Тухачевский, обобщая опыт своей карательной деятельности, — в наиболее злостных бандитских волостях для достижения перелома в настроениях и выдачи крестьянами бандитов приходилось
Крестьянский фронт в гражданской войне
151
прибегать к суровым расстрелам»234. «Чистка» волостей сопровождалась боевыми действиями против повстанцев.
В конце мая 1921 г. в районе Инжавино армии Антонова был нанесен первый серьезный удар, но часть ее во главе с Богуславским избежала разгрома, уйдя за Дон, а затем в Воронежскую губернию. Лишь 20 июля недалеко от Урюпинска она была разбита235.
Об итогах борьбы с семьями повстанцев можно судить по еженедельным оперативным сводкам. С 1 по 19 июля операция «чистки» производилась в 66 волостях. Ее результаты: явилось 2743 дезертира и «бандита». Из них расстреляно 120, освобождено 137, в концлагерь направлено 2543 человека. Арестовано 920 человек (одиночек) и 209 семей. Для конфискации взято на учет 174 хозяйства, конфисковано 41 хозяйство и один склад236. С 19 по 25 июня в 15 волостях явилось 4335 дезертиров и «бандитов» и 136 задержано. Арестовано 1847 человек и 308 семей. Конфисковано 68 хозяйств, условно конфисковано 62 хозяйства. 21 «бандит» явился после взятия в качестве заложников их семей. Сожжено 6 домов «бандитов»237. На 21 июня в разных местах заключения находилось: «бандитов» — 1094 (из них 46 расстреляно, 83 приговорены к расстрелу), взято заложниками 634238 и т.д. На 28 июня в местах заключения находилось 1275 человек (взяты в 14 волостях и 33 селах), в качестве заложников взята 931 семья, расстреляно 183 человека. Конфисковано 48 хозяйств, сожжено и разрушено 79 домов239 и т.д. Каратели партиями расстреливали заложников. Только в Паревской волости за июнь—июль было убито 3 тыс. крестьян. В с. Никольском, где проживало 8 тыс., в русско-японскую войну погиб один солдат, в минувшую войну— 50, а за 1920— 1921 гг. — 500 крестьян24».
После разгрома повстанческих сил движение пошло на убыль. Общее число повстанцев, сдавшихся на милость победителя, составило: до мая — 7 тыс., с мая по август — около 15 тыс.241
Сам Антонов был выслежен и убит на хуторе Н. Шибряй в июне 1922 г. Годом раньше чекисты обнаружили вблизи с. Каменка губернский комитет СТК, захватили 80 руководителей и активистов движения242. В июле 1921 г. в Лутохин-ском лесу были пойманы председатель эсеровского губкома учитель Плужников с четырнадцатилетним сыном и командир Верхоценского полка Вислобоков. Они были расстреля
152
Раздел 2
ны243, как и другие руководители движения. Губерния была усмирена.
Восстание тамбовских крестьян нашло поддержку в Саратовской и Воронежской губерниях. На соединение с ними стремился прорваться с Украины Махно; однако пути были блокированы, объединение не состоялось; повстанцы были разбиты поодиночке. Но не сразу успокоилась крестьянская стихия. Ее усмирила не столько армия, сколько изменение системы отношений государства с деревней.
Ленин вынужден был признать, что крестьянская война со всей очевидностью показала, что продолжение мер «военного коммунизма» «означало бы, наверняка, крах Советской власти и диктатуры пролетариата»244.
Как видим, гражданская война проходила двумя фронтами. Крестьянство боролось вместе с рабочим классом против реставрации власти помещиков и буржуазии и иностранного вмешательства во внутренние дела России. Но крестьянство ни на одном этапе не приняло и навязываемую ему социалистическую систему, опрокинув ее своей вооруженной борьбой. За неприятие социальных утопий коммунистов крестьянство России заплатило дорогую цену. В советской историографии не предпринято попыток из общих потерь гражданской войны вычленить потери крестьянского повстанчества. Но такие расчеты сделаны Бернштамом. Хотя их нельзя считать безукоризненными с точки зрения аргументации и источниковой базы, приведем их, чтобы привлечь внимание к этой острейшей проблеме, нуждающейся в дальнейшем изучении. Автор определяет общие потери за три года революции (без эмиграции и естественной убыли) в 10,5 млн человек, из них мирного населения — 8,2 млн человек. Потери Красной Армии, продармии, ВЧК и ВОХР на фронтах, при подавлении восстаний и от болезней — 900 тыс., убито повстанцами и «зелеными» сторонников советской власти и советских служащих (невоенных) — 100 тыс., убито в боях повстанцев и «зеленых» — 1 млн, расстреляно органами советской власти, умерло в тюрьмах, пало от красного террора и в результате массового уничтожения мирного населения в зонах подавления народного сопротивления — 5 млн. Голод и эпидемии унесли еще 2,5 млн человек. М. Бернштам, сопоставляя жертвы репрессий за годы первой революции (1905—1907) с потерями за первые го
Крестьянский фронт в гражданской войне
153
ды советской власти, приходит к выводу, что коммунисты уничтожили в 2270 раз больше людей, чем царские карате-ли245.
Крестьянская война, ставшая органической частью гражданской войны, по существу была продолжением крестьянской революции, имевшей и антикапиталистическую и антисоциалистическую направленность. Она поставила диктатуру пролетариата на грань катастрофы. И только это заставило советскую власть отказаться от социальных экспериментов в деревне, смягчить командные и карательные методы руководства крестьянством. Победа крестьянства на внутреннем фронте гражданской войны возвращала его к традициям дореволюционной патриархально-общинной жизни, далекой от социалистических идеалов.
Т.В. Осипова
ПРИМЕЧАНИЯ
* Л а ц и с М. Два годы борьбы на внутреннем фронте. М., 1920. С. 75.
2 К и н Д Деникинщина. Л., 1927. С. 44.
краковский Х.Г. Борьба за освобождение деревни. Харьков, 1920. С. 2,59.
4Бернштам М. Стороны в гражданской войне 1917 — 1922 гг.: (Проблематика, методология, статистика). Глава из готовящегося к печати исследования о демографической ситуации в России. Перепечатка из Вестн. РХД. Париж, № 128. С. 77.
^Анишев ЛИ. Очерки истории гражданской войны, 1917-1920. М., 1925. С. 133, 138.
6 РГВА Ф. 4. On. 1. Д. 320. Л. 3.
7 ГАРФ. Ф. 393. Оп.З. Д. 293. Л. 298 - 300.
^Васьковский О.А, Молодцыгин МА, Ни-р е н б у р г Я.Л. и др. Гражданская война и иностранная интервенция на Урале. Свердловск, 1969. С. 169.
9 РГВА. Ф. 4. On. 1. Д. 203. Л. 191; Д. 236. Л. 1; Д. 325. Л. 2,3; Ф. 11. On. 1. Д. 61. Л. 32; Оп. 2. Д. 44. Л. 99; Октябрь в Поволжье. Саратов, 1970. С. 456-459.
154
Раздел 2
^Васьковский О.А Проблематика истории гражданской войны на Урале в современной исторической литературе // Вопросы истории гражданской войны на Урале. (Учен. зап. Урал, ун-та, № 78, вып. 8). 1967. С. 54,55,75,97.
и К и н Д. Указ. работа. С. 50.
12Свердлов Я.М. Избр. произведения. М, 1959. Т. 2. С. 213-216.
13 Вестник Народного комиссариата внутренних дел. 1918. № 18/19. С. 2; Воронежский красный листок. 1918. 4 июля.
^Троцкий Л.Д. Терроризм и коммунизм. Пг., 1920. С. 23.
15 Л е н и н В.И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 280.
^Троцкий АД. Как вооружалась революция. М., 1923. Т. 17. С. 69-71.
17 Протоколы ВЦИК 4-го созыва., 1918. С. 301.
18 РЦХИДНИ. Ф. 564. On. 1. Д. 94. Л. 32; Д. 3. Л. 8,248,254,275. 19Тамже.Д. И.Л. 16,18.
20цит. по: В л а д и м и р о в а В. Левые эсеры в 1917 — 1918 гг. // Пролетарская революция. 1927. № 4. С. 113.
2* Цит. по: В е л и д о в А. Шестое июля // Переписка на исторические темы. М., 1989. С. 219.
22 Цит. по: С п и р и н Л. Крах одной авантюры: (Мятеж левых эсеров в Москве 6 —7 июля 1918 г.). М., 1971. С. 81.
23Туляков В.В. Организация, состав и деятельность комбедов Рязанской, Тамбовской и Тульской губерний: Автореф. дис.... кацд. ист. наук. Куйбышев, 1986. С. 11,15.
24 Правда. 1918. 13 нояб.; Власть Советов. 1918. № 25. С. 8.
25РГВА. Ф. 11. Оп. 5. Д 193. Л. 63-66; ГАРФ. Ф. 393. On. 1. Д. 120. Л. 34.
26 РГВА Ф. 1. On. 1. Д. 239. Л. 63.
27Селитренников Д.П. Мятеж в Ливнах. Тула, 1989. С. 28 - 35.
28Конокотин А Очерки по истории гражданской борьбы в Костромской губернии. Кострома, 1927.
29 Л е н и н В.И. Поли. собр. соч. Т. 50. С. 149, 154, 156,160; Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника: июль 1918 — март 1919. М., 1975. Т. 6. С. 69,76.
30 Неизвестная Россия, XX век. М., 1992. Кн. 2. С. 39.
31 Там же. С. 40.
32 Там же.
33 Там же.
34 РГВА. Ф. 11. Оп. 8. Д. 239. Л. 16.
3^ Партийный архив Липецкой области. Ф. 29. On. 1. Д. 28. Л.1.
Крестьянский фронт в гражданской войне
No comments:
Post a Comment