Судьбы российского крестьянства, М., РГГУ, 1996.: 2 Судьбы российского крестьянства

Раздел 1

чали договор со своим обществом о сдаче ему в аренду своих полевых земель. Наконец, некоторые сельские общества пытались даже, правда без особого успеха, заняться предпринимательством, используя мирские капиталы (например, для строительства доходных дач, трактиров, для выполнения земско-хозяйственных подрядов, организации молочных товариществ и т.п.).

Сколько-нибудь точно определить экономические последствия реформы весьма сложно. В начале XX в., особенно в предвоенные годы, в сельском хозяйстве России происходили глубокие структурные сдвиги, что было связано с общей благоприятной конъюнктурой, рядом особо урожайных лет, ростом цен на сельскохозяйственную продукцию, отменой выкупных платежей и т.д. Заметно выросли объемы сельскохозяйственного производства, его товарность, урожайность, использование машин, искусственных удобрений. Вдвое выросли крестьянские накопления в государственных сберегательных кассах, почти в десять раз увеличилось число разного рода кооперативов. Трудно сказать, каков был вклад в этот прогресс участковых хозяйств. Обследование состояния их на 1913 г., проведенное по 12 уездам различных губерний, отметило существенные положительные результаты в их экономике и формах хозяйствования. Так, например, концентрация земли в одном месте, приближение ее к усадьбам дали значительную экономию издержек производства, позволили ввести новые системы земледелия, внедрить новые культуры и т.д. Значительно повысился процент владельцев, участвовавших в кредитной кооперации (в южных уездах— от 1/2 до V3), что позволило вложить в хозяйства дополнительные средства. Увеличилась в среднем на !/здоля хозяев, использовавших наемный труд. Заметно (от V3 до V2) повысилась урожайность по сравнению с хозяйствами, оставшимися в общине37.

В то же время у новых владельцев возникли трудности с содержанием скота, в связи с чем поголовье его заметно сократилось. Землеустроенные хозяйства, видимо, действительно функционировали эффективнее, чем общинные, но едва ли они могли сразу оказать существенное влияние на общие показатели сельскохозяйственного сектора. Более того, по анкетным данным обследования, например, Вольного экономического общества оказывается, что в массе своей хозяйства хуторян и отрубников мало чем отличались от общинных. По свидетельству того же П.Н. Першина, переход к участковому землепользованию далеко не везде вел

ПЛ. СТОЛЫПИН. Попытка модернизации сельского хозяйства России 41

к агрикультурному прогрессу. Если на северо-западе следствием его были введение многополья, травосеяния, расширение посевов технических культур, то на юге и юго-востоке трехполье часто сменялось неурегулированным пестрополь-ем, нередко с залежью, без какого-либо чередования культур, с многолетними посевами на одном и том же месте одних и тех же хлебов, что вело к интенсивно-хищническому ведению хозяйства. Наивысшие показатели роста дала Сибирь, хотя и здесь наиболее освоенной была узкая полоса вдоль Транссибирской магистрали. В целом же, по подсчетам И.Д. Ковальченко, темпы прироста сборов основных сельскохозяйственных культур за эти годы даже несколько снизились. Особенно низкие показатели были в скотоводстве: в этой отрасли душевой прирост продукции продолжал снижаться38.

В сфере политической реформа явно провалилась. История не отвела Столыпину тех 20 лет покоя, на которые он рассчитывал. Оправдались его самые мрачные предсказания, высказанные еще в самом начале аграрных преобразований: в случае неуспеха реформы правительство будет окончательно дискредитировано, а престиж революционеров неизмеримо вырастет. Во-первых, процесс образования массового слоя политически консервативных крестьян-собственников оказался прерванным войной. Да и были бы новые собственники сторонниками по существу старого режима? К тому же еще при жизни Столыпина наметился спад темпов реализации реформы: с 1910—1911гг. пошли на убыль заявления о выходе из общины, упало число переселенцев. Затем с 1912 г. сократилось число клиентов Крестьянского банка, а с 1913 г. уменьшилось и число ходатайств о землеустройстве. Таким образом, видимо, намечалась тенденция к исчерпыванию контингента крестьян, желающих радикально разорвать связь с общиной. Во-вторых, реформа не сняла социальную напряженность в деревне. Общинники повели борьбу против выходцев из общины, стремясь вернуть их. Причины этой борьбы, как и ее формы, были самые различные. В экономическом плане выдел хуторян и отрубников часто был связан с нарушением привычных севооборотов и всего сельскохозяйственного цикла работ, что крайне отрицательно сказывалось на хозяйстве общинников. В плане социальном вражда к «выделенцам» объясня

Раздел 1

лась тем, что среди них было немало «визитеров» из города, ушедших на заработки, часто не ведших своего хозяйства и вернувшихся в деревню, чтобы «укрепить» и продать свой надел, или хуторян, своих и особенно пришлых, получивших, по мнению оставшихся в общине крестьян, лучшие земли — общинные или банковские, ранее арендовавшиеся обществами. Причем в последнем случае ситуация усугублялась действиями землеустроителей и властей, часто прово-цирововших общинников на выступления. Наконец, важную роль играли и традиционалистские, патриархально-общинные пережитки в сознании и поведении крестьян, взгляд на землю как «на дар божий», как на общенародное достояние, которое нельзя «закрепощать» в частную собственность. Крестьянская борьба против выделенцев проявлялась и в давлении на них сельских сходов, и в самостоятельных переделах с включением в них и укрепленных и даже отмежеванных участков, и в прямых нападениях на хутора и их поджогах. В-третьих, не оправдались расчеты Столыпина на то, что в процессе землеустройства удастся отвлечь крестьян от помещичьих земель. Идея всеобщего передела не покидала крестьянства, подогреваемого деятельностью левых партий, шансы которых в годы войны резко возросли. Именно община в 1917 г. поглотила не только помещичьи земли, но и основную массу хуторов и отрубов.

Внутриполитический курс столыпинского кабинета, особенно после подавления революции, привел в скором времени к обострению противоречий как между правительством и обществом, так и внутри правящих сфер. Причем реализация этого курса не могла удовлетворить политические силы, даже стоящие на диаметрально противоположных позициях. Он не устраивал правоконсервативные круги, поскольку реформы непосредственно затрагивали их интересы и либо ущемляли последние, либо страшили непредсказуемыми последствиями. Леворадикальные силы видели в нем опасность для своих целей, ибо реформы суживали возможности для революционного выбора. Не удовлетворяла политика Столыпина и либералов, и даже умеренный центр, так как премьер по мере нарастания сопротивления преобразованиям все чаще оглядывался назад. Либералы видели ущербность столыпинского курса прежде всего в попытке совместить самодержавие с представительским стро

ПЛ. СТОЛЫПИН. Попытка модернизации сельского хозяйства России 43

ем, что неизбежно вело к нарушению законности, пренебрежению завоеванными демократическими свободами.

В одном из перлюстрированных писем неизвестного корреспондента, близкого к высшим сферам, адресованном кн. А.М. Горчакову (начало 1908 г.), сообщалось: «Теперь времена хуже, чем при покойном Плеве, и все это потому, что, перешагнув через грань законности, администрация не знает больше удержу и даже не может понять, что революционный угар миновал и надо вступать на почву законности... Правы были те, кто скептически относился к манифесту свободы, — данные обещания не исполняются»39. Известный умеренный либерал Д.Н. Шипов, подытоживая в конце 1908 г. сложившуюся ситуацию, с горечью констатировал: «Разбиты все надежды на мирное преобразование политического и социального строя... В действиях государственной власти нет необходимой искренности, и все мероприятия имеют по внешней форме дать одно, а- в сущности установить совершенно противное. От представительного строя по форме не отказываются, но в сущности с представительством не считаются и сводят его на нет, так что самодержавная бюрократия теперь проявляет гораздо больше произвола, чем когда-либо прежде. Политические свободы включены в наши законы, но где они? Все это ведет к тому, что пропасть, отделяющая государственную власть от страны, все растет и в населении воспитывается чувство злобы и ненависти... Столыпин не видит или скорее, думается мне, не хочет видеть ошибочности взятого им пути и уже не может с него сойти, а реакция влечет его по этому пути все далее»40.

Действительно, крен правящих кругов вправо к тому времени был уже очевиден. Расправившись с революцией, они постарались забыть о данных обещаниях и стремились вернуться по возможности к старому порядку. Наступление на реформы началось едва ли не с момента объявления правительственной программы, приобретая все более жесткий, если не сказать ожесточенный, характер. Оказался свернут весь комплекс законопроектов, связанных с политическими и гражданскими свободами. Фактически не был реализован и комплекс административно-судебных реформ. Наиболее резкие возражения помещичьих кругов вызывали столыпинские проекты реорганизации местного самоуправления, суда и земских учреждений. Целью преобразований было

Раздел 1

усилить административный аппарат на местах, ликвидировать архаичные сословные структуры в местном управлении, в суде, защитить имущественные интересы и личность крестьянина-собственника, дать ему возможность принимать активное участие в земском самоуправлении. Особое недовольство консерваторов вызвало намерение авторов проекта заменить уездных предводителей дворянства, фактически возглавлявших уездную администрацию, и земских начальников, назначавшихся преимущественно из дворян, коронными чиновниками, соответственно начальниками уездов и участковыми начальниками.

Конец 1907 — начало 1908 г. — период фронтального наступления дворянства против Столыпина. Тон критики становился все развязнее, обвинения в адрес правительства все жестче вплоть до инкриминирования ему едва ли не сознательного разрушения государственных устоев. Уже в январе 1908 г. начали распространяться слухи о возможной отставке главы правительства. Состоявшиеся в то время съезды Объединенного дворянства объявили реформу местного управления не только «нежелательной и нецелесообразной», но и «вредной», а устранение сословных привилегий дворянства в этой области управления— «несовместимым с правильно понимаемой заботой о сохранении и развитии монархического начала». Состоявшийся в феврале 1909 г. V съезд еще раз заявил, что дворянство является непоколебимой опорой престола и что весь существующий порядок держится именно на первенствующем сословии, без которого он рухнет. Депутация от дворянства дважды добилась приема у императора, и тот пообещал учесть их пожелания, в частности не затрагивать статуса предводителей.

Отшатнувшееся от Столыпина поместное дворянство заметно ослабило его позиции. Недоброжелатели премьера из придворных кругов всячески старались столкнуть его с императором, выставить его в невыгодном свете. В частности, меры по укреплению губернаторской власти были представлены царю как стремление умалить прерогативы монарха, так как губернатор становился как бы представителем МВД а не императора. Затем разразился кризис, имевший подоплекой, казалось бы, мелкий повод— утверждение проекта о штатах Морского генерального штаба, в чем правые также усмотрели посягательство на ограничение вер

ПА. Столыпин. Попытка модернизации сельского хозяйства России 45

ховной власти. Столыпин предупредил Николая II, что в случае отклонения проекта он подаст в отставку •— речь шла о престиже премьера. Царь не утвердил проект, но и отставка не была принята. «О доверии или недоверии речи быть не может, — заявил он обескураженному сановнику.— Помните, что мы живем в России, а не за границей... и поэтому я не допускаю мысли о чьей-нибудь отставке»41. Глава кабинета сохранил свой портфель, но положение его оказалось подорванным.

В конце концов из всего пакета законопроектов о местном управлении и самоуправлении был реализован только проект о введении земств в шести западных губерниях. Но и этот успех был для Столыпина пирровой победой. Учитывая настроение дворянства и происки своих противников, он решил сыграть на идеях национализма, получивших в то время значительное распространение. Надо отметить, что в силу своих личных убеждений и тактических соображений он отдал немалую дань этим настроениям. В частности, под этим флагом («Россия для русских») он, произнеся ряд горячих речей в Думе и Государственном совете, добился ущемления автономии Финляндии. В духе этих же идей был построен и законопроект о введении земств в Минской, Моги-левской, Витебской, Киевской, Виленской и Подольской губерниях. Столыпин заявил, что новое земство должно быть «национально-русским». С этой целью, чтобы избежать роста влияния помещиков-поляков, составлявших большинство среди частных землевладельцев края, для проведения земских выборов образовывались бессословные национальные курии. В этом случае поляки оказывались в меньшинстве за счет преобладания среди избирателей украинских и белорусских крестьян (все они считались русскими). Приняв весной 1910 г. проект, Дума к тому же еще высказалась за понижение имущественного избирательного ценза, что окончательно давало преобладание в земствах местному крестьянству. Правые увидели в этом опасный прецедент для последующей судьбы земства вообще. Перед обсуждением законопроекта в Государственном совете лидеры правых П.Н. Дурново и Д.Ф. Трепов посетили Николая II, и последний фактически предал премьера, разрешив оппозиции голосовать «по совести». Проект был провален, и Столыпин вновь поставил вопрос об отставке. На этот раз Николай II готов был удов

Раздел 1

летворить прошение. На его позиции отразились и совпадение его политических взглядов с платформой дворянской реакции, и усиливавшаяся личная неприязнь к главе правительства как к сильной личности, позволявшей себе иметь собственную точку зрения, и раздражение против культа личности Столыпина у определенной части общества. Подогревала неприязнь царя и императрица, которая не могла простить Столыпину его крайне негативного отношения к своему любимцу Распутину.

Однако нежелание царя и его ближайшего окружения создавать прецедент с отставкой правительства из-за отклонения проекта, давление матери императора Марии Федоровны и некоторых великих князей, выступавших за сохранение Столыпина на его посту, привели к тому, что Николай II после недели колебаний отклонил отставку. Царь принял условия главы кабинета. Заседания Государственного совета были прерваны на три дня, и проект проведен по ст. 87. Главные организаторы интриги Дурново и Трепов были отстранены от участия в последующих заседаниях совета. Но этот акт послужил поводом для правых, как в свое время роспуск Думы для либералов, поставить вопрос о незаконности действий кабинета. Отставка Столыпина действительно теперь представлялась делом недалекого будущего.

В основу пакета проектов по рабочему вопросу была первоначально положена программа, разработанная в отделе промышленности Министерства финансов еще при Витте. Доставшаяся по наследству столыпинскому кабинету, это была одна из наиболее последовательных и комплексных буржуазных программ. Выдержки из объяснительной записки к проектам Столыпин включил в свою программу, представленную еще II Думе в марте 1907 г. Комплекс подготовленных проектов ставил своей целью пересмотр всех фабрично-заводских законов и преобразование органов надзора. Но уже с первых же вневедомственных обсуждений представленных материалов, особенно после спада революции, началось давление на разработчиков со стороны как промышленников, объединившихся в многочисленные организации— региональные, отраслевые, всероссийские, так и чиновников, особенно из МВД подведомственного самому премьеру.

Основной удар был направлен против законопроектов, предусматривавших свободу стачек, против рабочих орга

П.А. Столыпин. Попытка модернизации сельского хозяйства России 47

низаций, особенно профсоюзов, против примирительных камер — и все под предлогом борьбы с социал-демократическим влиянием. И премьер, ставший на путь компромиссов, сдал свои позиции довольно скоро. Уже в своем выступлении перед III Думой 16 ноября 1907 г. из прежней программы по рабочему вопросу он лишь глухо упомянул о разработке мер по страхованию рабочих и оказанию им врачебной помощи. Внесенные в Думу в начале 1908 г., они затем надолго исчезли в бюрократической машине. В конце концов они были приняты только после бурной вспышки протестов, последовавших после Ленского расстрела, и высочайше утверждены 23 июня 1912 г. Касались они вопросов обеспечения рабочих на случай болезни и от несчастных случаев на производстве, охватывали далеко не всех рабочих, а только занятых на предприятиях, подчиненных фабрично-заводскому и горному надзору. Выплата пособий возлагалась на больничные кассы, средства которых состояли из взносов предпринимателей (2/з) и рабочих (V3). На больничные кассы, как и на профсоюзы, были распространены Временные правила 4 марта 1906 г., что ставило рабочие организации под постоянный полицейский контроль. Тем не менее страховые законы были, несомненно, шагом вперед в рабочем законодательстве. Но до решения рабочего вопроса в целом было еще далеко. Фактически все важнейшие стороны жизни рабочих продолжали регулироваться Временными правилами: стачечное движение— указом 2 декабря 1905 г., рабочие организации— правилами 4 марта 1906 г., продолжительность рабочего времени определялась различными подзаконными актами для отдельных профессий и отраслей. В целом же самодержавие явно пыталось вновь ввести рабочий вопрос в традиционное русло охранительно-попечительной политики, что совершенно не соответствовало ни уровню развития рабочего класса, ни общей социально-политической обстановке в стране.

И наконец, в сфере культурно-образовательной из намеченной программы на обсуждение Думы был представлен проект закона о введении всеобщего начального образования. Разработка его опять-таки не была заслугой столыпинского кабинета. Под давлением ходатайств земских собраний Министерство просвещения приступило к разработке проекта уже в начале 900-х годов, и он был фактически готов

Раздел 1

еще при Витте. Проблема низкого культурного и образовательного уровня народных масс, особенно деревни, была столь остра, что уже I Дума считала «своим долгом употребить все усилия для поднятия народного просвещения и I прежде всего озаботиться выработкой закона о всеобщем обучении»42. Стремясь перехватить инициативу, МНП вносило свой проект и в I и во II Думы, но те не успевали его рассмотреть. Лишь III Дума, куда он был внесен 1 ноября 1907 г., приняла его к обсуждению, но приступила к нему только весной 1909 г.

Первая статья проекта провозглашала: «Всем детям обоего пола должна быть предоставлена возможность по достижении школьного возраста пройти полный курс обучения в правильно организованной школе». Открытие необходимого числа школ и их оборудование возлагались на учреждения местного самоуправления— земства, городские управы и сельские общества, которые в течение двух лет должны были составить проекты школьной сети и планы всеобщего обучения. Эти материалы должны были направляться в МНП, которое из своей сметы обязывалось отпускать на каждую школу пособия в размере годового расхода на жалованье учителям. В записке к проекту устанавливался 10-летний срок для введения всеобщего начального образования43.

Сама по себе идея и способы ее реализации не вызывали возражения ни в Думе, ни в Государственном совете. Дебаты велись по вопросам подчинения школ, об обязательности начального образования, о преподавании на национальных языках, об отношении к церковно-приходским школам и т.п. Для Столыпина они имели второстепенное значение. Главное было то, что проект отвечал его основному замыслу — обеспечению возможности крестьянам-собственникам и их детям повысить свой культурный и образовательный уровень. Еще постановлением Совета министров 13 июля 1907 г. на нужды народного образования в 1907—1908 гг. было отпущено более 2 млн руб., из которых МНП начало выдавать пособия земствам и городским управам на цели просвещения. Были разработаны типовые образцы школьных сетей, составлены необходимые инструкции и т.п. Таким образом, не дожидаясь принятия закона, министерство фактически начало осуществлять меры по его реализации, на

П.А. Столыпин. Попытка модернизации сельского хозяйства России 49

звав их деликатно «подготовительной работой по введению всеобщего обучения». Затем рядом последующих постановлений Думы и Государственного совета ассигнования эти были узаконены в качестве временных правил и доведены до сравнительно высокого размера: за 1907—1910 гг. ассигнования на начальную школу увеличились с 9 до 35,9 млн руб. Уже к середине 1910 г. почти все земские управы заявили о своих претензиях на министерские пособия и более половины, получив их, приступили к реализации своих планов по введению всеобщего начального обучения.

Однако в самом порядке организации всеобщего начального обучения была заложена «мина замедленного действия»: министерский проект, правда не получивший статуса закона, предусматривал подчинение начальных школ училищным советам, председателями которых оставались предводители дворянства, хотя едва ли не все земства высказались за выборность этой должности. Министерство отказалось и от провозглашенного в правительственной декларации принципа единства школы, оставив церковно-приход-ские школы в ведении Синода.

Однако все компромиссы, столь характерные для столыпинского кабинета и его главы в попытках реализовать программу преобразований, уже не могли спасти Столыпина. Отставка его была предрешена. К тому же стало сдавать здоровье. «Пять лет тяжелого труда подорвали его здоровье, и под цветущей, казалось, внешностью он в физическом отношении был уже почти развалиной, — вспоминал Крыжанов-ский. — Ослабление сердца и Брайтова болезнь, быстро развиваясь, делали свое губительное дело, и если не дни, то годы его были сочтены. Он тщательно скрывал свое состояние от семьи, но сам не сомневался в близости конца. Наконец, в политике своей Столыпин зашел в тупик и последнее время стал выдыхаться»44.

Он еще не сдавался. В мае 1911 г., будучи на отдыхе в Кол-ноберже, он еще, по свидетельству его сотрудника А.В. Зень-ковского, продиктовал обширный проект преобразования центральных исполнительных структур. Если верить воспоминаниям Зеньковского (а исследователи относятся к проблеме их достоверности неоднозначно), то намечалось создание семи новых министерств (труда, местных самоуправлений, национальностей, социального обеспечения, обсле

Раздел 1

дования и эксплуатации природных богатств и здравоохранения). Расходы на их создание требовали увеличения бюджета едва ли не в три раза. Их предполагалось покрыть за счет дополнительных налогов, и в частности за счет прогрессивного подоходного налога, который он планировал, но так и не сумел ввести. В области местного самоуправления намечалось понижение земского ценза примерно в десять раз с тем, чтобы в земском управлении могли принимать участие владельцы хуторов и рабочие, располагавшие небольшой недвижимостью. В целом проект предусматривал масштабное развертывание государственной машины: Столыпин, видимо, продолжал верить в преобразующую силу бюрократии45.

В конце августа — начале сентября в Киеве состоялись торжества по случаю открытия памятника Александру II. Приехал туда и царь с семьей и свитой. Должность Столыпина обязывала его также быть там. Организаторы торжеств, предчувствуя, видимо, скорую политическую смерть главы правительства, сделали все, чтобы оттеснить его на задний план. Развязка наступила неожиданно: 1 сентября в киевской опере в присутствии самого императора Столыпин был смертельно ранен провокатором Д.Г. Богровым и 5 сентября скончался. Был ли убийца революционером или агентом охранки, о чем до сих пор спорят исследователи, не столь важно.. Как бы то ни было, Столыпин пал жертвой собственной системы полицейского сыска и репрессий, созданной им для борьбы с революцией.

Итак, правительственная программа Столыпина в самых основных своих положениях фактически в полной мере осталась невыполненной — не хватило ни времени, ни средств, ни политической мудрости правящих кругов, ни поддержки общества. Аграрная реформа, составлявшая стержень предполагаемых преобразований, была в научно-экономическом плане вполне реальна и прогрессивна. Реализация ее — своевременная, разумная, без административного нажима — могла бы, видимо, снять проблему революции. Но эволюционный путь развития страны в значительной мере зависит не только от объективных обстоятельств, но и от субъективного предрасположения к реформам правящих сфер, их готовности отказаться от старого и встать на путь преобразова

П.А. Столыпин. Попытка модернизации сельского хозяйства России 51

ний, а также степени готовности общества принять эти преобразования.

«Окостенелость» российского самодержавия, сословный эгоизм и консерватизм поместного дворянства, социально-политическая недальновидность российской буржуазии, да и недостаточно высокий общий культурный уровень развития основной массы населения страны, особенно крестьянства с его приверженностью к старым, традиционным формам хозяйства и социальной жизни, представляли собой мощный депрессивный фактор, тормозивший буржуазную модернизацию страны. В частности, эволюционное развитие деревни после 1861 г. было заторможено и деформировано аграрной политикой правительства. Были потеряны как минимум те 50 лет, которых хватило, например, Германии, чтобы землеустроить крестьян и придать капиталистический импульс развитию сельского хозяйства. Все основные проекты, составлявшие программу столыпинских преобразований, отражали назревшие потребности развития российского общества; большинство из них давно, порой десятилетиями, разрабатывались ведомствами. За это время на старые проблемы наслаивались новые, крайне затрудняя их разрешение и обостряя ситуацию в стране. В этих условиях скачкообразность преобразований в чем-то становилась сродни скачкообразности революции.

Весь опыт разработки и реализации столыпинских реформ показывает, что самодержавие, даже попадая в кризисную ситуацию, постоянно запаздывало с преобразованиями, а решившись на них, не могло избавиться от противоречивости, непоследовательности, от бюрократических издержек в процессе их реализации. Оно в большой мере тяготело к прошлому, постоянно оглядываясь назад. Каждый шаг вперед, как правило, был вынужденным, делался под давлением чрезвычайных обстоятельств и имел целью прежде всего стабилизацию режима. Когда же давление этих факторов ослабевало, непосредственная угроза революции проходила, российские правящие круги стремились свернуть реформы. Все это тормозило столыпинские попытки преобразований, суживало возможность маневра Столыпин

Раздел 1

ского кабинета, усиливало бюрократический характер методов осуществления реформ. Последнее обусловливалось не только оппозицией слева и справа, но и особым взглядом премьера на характер государственного строя страны. Выступая за укрепление законности и порядка, Столыпин склонен был их внедрять внезаконными, чрезвычайными методами, пытаясь не только перехватить инициативу у представительных учреждений, но и ограничить их компетенцию. И в первое время ему удавалось не только стабилизировать положение в стране, но и в какой-то мере придать определенный авторитет правительству. Но уже вскоре обнаружилось, что предпринимаемые им усилия не дают ожидаемого эффекта, что возрастает сопротивление предлагавшимся им мерам. В условиях войны, когда все противоречия в российском обществе резко обострились, старый режим не выдержал испытаний. Неудачи реформ, как и предвидел Столыпин, не только похоронили все потуги правительства к преобразованиям, но и дали шанс революционным силам, престиж которых в массах значительно возрос.

Следует отметить, что опыт столыпинских преобразований отнюдь не должен сводиться только к констатации его негативных сторон. В частности, в какой-то мере он учитывался еще в первые годы советской власти. Так, Декрет о земле, принятый 26 октября 1917 г. П Всероссийским съездом Советов, отменил частную собственность на землю и объявил ее всенародным достоянием. Но в то же время Земельный кодекс РСФСР 1922 г., провозгласивший государственную собственность на землю, предусматривал различные в зависимости от местных условий формы землепользования: общинную (вплоть до уравнительных переделов), участковую (с правом двора на пользование землей в виде чересполосных, отрубных и хуторских участков) и товариществ (с образованием коммун, товариществ по совместной обработке земли и т.п.)46. Этот путь развития, предусматривавший мирное соревновательное сосуществование различных хозяйственных форм, которое должно было выявить наиболее жизнеспособные из них, в конце 20-х годов был насильственно пресечен. Вновь, как и ранее, возобладал

ПЛ. СТОЛЫПИН. Попытка модернизации сельского хозяйства России 53

А.П. Корелин, К.Ф. Шацилло

ПРИМЕЧАНИЯ

1 А в р е х А.Я. Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991; А н ф и м о в AM. Тень Столыпина над Россией // История СССР. 1991. № 4; Д я к и н B.C. Был ли шанс у Столыпина? // Звезда. 1990. № 12; О н же. Сорок потерянных лет // Знание — сила. 1991. № 2; 3 ы р я н о в П.Н. Петр Столыпин: Политический портрет. М., 1992; Казорезов В. "Нам нужна великая Россия": Петр Аркадьевич Столыпин и аграрная реформа начала века // Сибирские огни. 1991. № 4; О н же. Столыпинская аграрная реформа и его время. Новосибирск, 1992; и др.

2 Б о к М.П. Воспоминания о моем отце ПА Столыпине. Нью-Йорк, 1953. С. 505.

^Глаголев А Формирование экономической концепции П.А Столыпина // Вопр. экономики. 1990. № 10. С. 58.

^Симонова М.С. Кризис аграрной политики царизма накануне первой российской революции. М, 1987. С. 224 и др.

5 Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Спб.г 1903. Т. XI. Гродненская губерния. С. 1, 22,28-29,76.

6 Красный архив. 1926. № 4. С. 83 - 87.

7 Б о к М.П. Воспоминания о моем отце ПА Столыпине. М., 1992. С. 150-151.

8 Революция 1905—1907 гг. в России: Документы и материалы. Высший подъем революции 1905-1907 гг. М., 1957. Ч. I. С. 836.

административный подход к решению проблем деревни, имевший для нее тяжелейшие последствия.

Опыт столыпинской аграрной реформы показал, что насильственное навязывание деревне форм собственности и хозяйствования и бюрократическое внедрение их чреваты тяжелыми последствиями. Но не менее опасно и бросать деревню на произвол судьбы, так как в условиях несбалансированности экономики сельское хозяйство является той отраслью, которой необходима государственная помощь. Этот опыт должен быть учтен и в наши дни.

54 Раздел 1

9Крыжановский СЕ. Воспоминания. Петрополис, Бг. С. 211.

Ю Убийство Столыпина: Свидетельства и документы. Нью-Йорк, 1989. С. 324-325.

НИзгоев АС. Столыпин: Очерки жизни и деятельности. М.,1912.С37.

12 Красный архив. 1927. № 3. С. 204.

13 В и т т е СЮ. Воспоминания: В 3 т. М., 1960. Т. 3. С. 369. ^Поливанов А. А. Из воспоминаний по должности военного министра и его помощника, 1907 —1916 гг. М.г 1924. С. 24.

15крыжановский СЕ. Указ. соч. С. 100-104.

16 Циг. по: Д я к и н B.C. Столыпин и дворянство // Проблемы крестьянского землевладения и внутренней политики России. Л., 1972. С. 233.

17крыжановский СЕ.Указ.соч.С.214.

18 Там же. С. 215.

^Столыпин ПА. "Нам нужна великая Россия". Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете, 1906-1911 гг. М., 1991. С. 50 - 62.

20 Там же. С. 74.

21 Там же. С. 93, 94, 96.

22 Там же. С. 63-64, 102, 107.

23 Дубров с к и й СМ. Столыпинская земельная реформа. М., 1963. С. 94.

24 Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3. Т. 26. №28392.

25 Там же. Т. 26. № 28528; Т. 30. № 33743.

26 там же. Т. 31. № 35370.

27 Дубровский СМ. Указ. соч. С. 179. 28днфимов AM. Крупное помещичье хозяйство Европейской России в конце XIX - начале XX в. М., 1969. С. 370-371.

29Столыпин ПА.Указ.соч. С. 179.

30 Кризис самодержавия в России, 1895—1917. Л., 1984. С. 350.

31 Там же. С. 357-360.

32 Отчетные сведения о деятельности землеустроительных комиссий на 1 января 1915 г. Пг., 1915. С. 21 — 51.

33 Записка Председателя Совета министров и Главноуправляющего землеустройством и земледелием о поездке в Сибирь и Поволжье в 1910 г. Спб., 1910. С. 41, 66, 72.

34 Данилов В.П. Советская доколхозная деревня: Население, землепользование, хозяйство. М., 1977. С. 97.

35ду х а г е н Г. Критика русской поземельной реформы / Пер. с нем. и примеч. члена Комитета по землеустроительным делам АА Кофода. Спб.,1914.С21.

ПЛ. СТОЛЫПИН. Попытка модернизации сельского хозяйства России 55

36 Зырянов ПН Крестьянская община в Европейской России, 1907-1914 гг. М., 1992.

37 Обследование землеустроенных хозяйств, проведенное в 1913 г. в 12 уездах Европейской России. Пг., 1915.

Звковальченко И.Д.Указ.соч.

39 Красный архив. 1928. № 2. С. 144-145.

40 Там же. С. 145.

41 Там же. 1924. № 5. С. 120.

42Чижевский П.И. Всеобщее обучение и земства. Спб., С. 46.

43 Там же. С. 176-177.

44крыжановский СЕ. Указ. соч. С. 212-214. 45зеньковский АВ. Правда о Столыпине. Нью-Йорк, 1956.С.73-87.

46 Сборник документов по земельному законодательству СССР и РСФСР, 1917-1954. М., 1954. С. 11-12, 164.

Крестьянские наказы и приговоры 1905- 1907 годов

XX век начался для России с крестьянских восстаний. В 1902 г. они охватили черноземную полосу Украины и России, Грузию. Захватывались помещичьи земли, сжигались усадьбы. Угроза гражданской войны заставила правящие круги России вплотную заняться вопросом: как «обустроить» крестьян таким образом, чтобы и они были «сыты» и живущие за их счет помещики оставались «целы»? Два центра по подготовке будущей аграрной реформы — Редакционная комиссия Министерства внутренних дел (В.К. Плеве) и Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности (СЮ. Витте)— выдвигали противоречивые проекты. Предложения Комиссии базировались на старой концепции надельной земли и неприкосновенности общины. Совещание же проектировало перестройку надельного общинного землевладения на основе введения права частной собственности крестьян на землю. Но единого конструктивного аграрного курса правительством так и не было выработано вплоть до революции 1905 г., когда крестьяне сами взялись за решение своей судьбы.

18 февраля 1905 г. под влиянием начавшейся революции Николай II издал указ, предоставлявший право всем «верноподданным, радеющим об общей пользе и нуждах государственных», подавать «виды и предположения» на высочайшее имя по «вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния». Их рассмотрение возлагалось на Совет министров. Указ сопровождался немаловажной оговоркой, что «основные законы империи» должны быть «незыблемо и непременно сохранены»1.

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

6 августа 1905 г. были опубликованы указы об учреждении Государственной думы и Положение о выборах в нее, которые отменили указ от 18 февраля 1905 г. 61-й параграф Положения о Государственной думе гласил: «В Государственную думу воспрещается являться депутациям, а также представлять словесные и письменные заявления и просьбы»2. И в дальнейшем правительство неоднократно издавало циркулярные распоряжения, запрещавшие составление и принятие каких-либо обращений к верховной власти. Полицейские чины производили расследование обстоятельств их составления, наказывали зачинщиков в административном порядке, возбуждали уголовные преследования. Самовольные сходы крестьян не допускались или разгонялись силой, документы захватывались на месте их составления или перехватывались на почте.

Но репрессивные меры, предпринимаемые властями, не могли уже остановить начавшийся поток «видов и предположений с мест». Указ 18 февраля 1905 г. там, где он был доведен до сведения крестьян (а надо сказать, что местные власти скрывали его) или где они узнавали о нем другими путями (из газет, от агитаторов политических партий, местной демократической интеллигенции), положил начало крестьянскому «приговорному» движению 1905—1907 гг. Под этим термином понимается принятие и отсылка в высшие инстанции документально оформленных обращений сельских и волостных сходов, а также собраний и митингов, содержащих в себе (кроме местных) общеэкономические и политические требования и пожелания. Эти обращения могли иметь форму приговоров, наказов, прошений, заявлений, постановлений, резолюций, писем, телеграмм и т.п. (Мирской приговор— скрепленное личными подписями письменное решение крестьянского схода, носящее публично-правовой характер. С конца XIX в. это одна из основных форм массовой крестьянской документации.)

В дальнейшем эти документы мы и будем именовать собирательными терминами «приговор» или «наказ». Они в наибольшей степени аккумулировали в себе социально-экономическую программу крестьянства, с которой оно выступило в 1905-1907 гг.

Расширение крестьянского приговорного движения связано с организацией и деятельностью Всероссийского крестьянского союза (ВКС) (лето — осень 1905 г.), с выборами и

ьв Раздел 1

деятельностью I Государственной думы (весна — лето 1906 г.), П Государственной думы (зима— весна 1907 г.). В адрес последних поступило наибольшее число крестьянских приговоров и. наказов. Приговоры, выявленные по всей стране, определяются несколькими тысячами, 664 из них были составлены крестьянами 16 промышленных и земледельческих губерний Центральной России. Их анализ лег в основу данной статьи.

Центральные губернии, губернии «коренной России», — это район, который во многом определял пореформенное социально-экономическое и политическое лицо страны. До реформы 1861 г. Центр являлся средоточием старых «дворянских гнезд» и основной массы крепостного крестьянства, т.е. был крепостнической цитаделью царской России. В пореформенный период это район с самыми продолжительными и устойчивыми традициями крепостничества, наибольшим сосредоточием мощи государственного аппарата и высшей концентрированностью взрывоопасных для основ самодержавия социальных элементов. Недаром в то время считалось, что «аграрный вопрос решает Центр России».

Обычно приговоры и наказы принимались на сельских или волостных сходах в присутствии большинства домохозяев, имевших право голоса на сходе (с осени 1905 г. многие сходы носили характер политических митингов). Приговоры и наказы имели подписи участников сходов и удостоверялись подписью и печатью сельского старосты или волостного старшины.

Иногда инициаторами и авторами приговоров («патриотических») являлись местные сельские власти. Такие приговоры носили формальный характер, их девиз — «всем премного довольны». Но в большинстве случаев их составляли сами крестьяне. Правописание и слог многих приговоров ясно указывают, что они были составлены без влияния и помощи со стороны. Об этом говорят сугубая конкретность в изложении фактов крестьянских бедствий, бытовая лексика, степень грамотности и т.п. На части приговоров ощущается влияние местной демократической интеллигенции, агитаторов различных партий, о чем свидетельствуют стиль и орфография документов, письменная фиксация некоторых новых для крестьянства, в основном политических требований. Но и в последнем случае «посторонние» лица зачастую

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

являлись лишь литературными обработчиками приговоров, составленных крестьянами. Крестьяне никогда не были пассивными слушателями. Мирясь подчас с включением в текст малопонятных для них требований и формулировок, они в то же время внимательно следили за тем, чтобы в приговоре говорилось о том, что для них представлялось важным.

На форму и содержание крестьянских приговоров и особенно наказов в Государственную думу, без сомнения, влияли типовые приговоры и наказы, являвшиеся средством агитации со стороны различных партийно-политических организаций. Устная и печатная пропаганда, которую вели в 1905—1907 гг. самые разнообразные партии и организации — от правомонархических до самых левых, бесспорно, способствовала формированию взглядов крестьян на те или иные обстоятельства или события. Из газет, листовок и прокламаций, из популярной литературы крестьяне узнавали о происходящих в стране событиях, знакомились с различными программами социально-экономического и политического переустройства жизни. Важнейшую роль в этом в годы революции играла периодическая печать, особенно ежедневные газеты (общее число их в России составляло тогда примерно 1350 названий). Печать являлась почти единственным источником массовой социальной информации, средством формирования общественного мнения.

Крестьяне часто посылали свои приговоры или копии с них в «популярные» газеты («чтобы видели все, что мы не скрываемся от людей»). «Мы, крестьяне с. Ратислова (Владимирской губ. —Л.С.), собравшись, решили во всеуслышанье через газету заявить, в чем мы нуждаемся, а вместе и указать, что, по нашему разумению, надо сделать, чтобы жилось полегче, повольготнее. Заявление пишем не из одного подражания другим; нет, оно все равно как крик больного человека, когда ему делается уж очень тяжело переносить свою боль»3. В.Г. Короленко вспоминал: «Появление в газете первого такого постановления произвело на многих впечатление какой-то бомбы. Движение, уже назревшее в массах, выходило наружу... Появление в газете крестьянских постановлений произвело такое впечатление, точно это был призыв к немедленным захватам и грабежам»4.

Крестьянские приговоры публиковались как в революционно-демократических, так и буржуазно-либеральных га-

Раздал t

зетах. Газета буржуазно-либерального направления «Право» (1906. № 1) также отмечала особый эффект первых публикаций крестьянских приговоров. Их обнародование «вызывало немедленно составление нескольких приговоров другими деревнями, сходных с напечатанными по содержанию, нв; имевших всегда и некоторые отличия сообразно с местными условиями и носивших следы оригинального творчества».

В притворном движении приняли участие широкие массы российского крестьянства. Сама процедура составления, обсуждения и принятия приговоров и наказов сыграла важную роль в революционной мобилизации крестьянства, так как требовала достижения определенного единства мнений и согласованности действий.

О том, в каких условиях крестьяне принимали свои наказы, показывают следующие примеры. На Прямухинском волостном сходе (Тверская губерния), состоявшемся 31 июля 1905 г., был принят приговор из восьми пунктов. На этом же сходе старшиной избрали крестьянина Г.В. Журавлева из д. Рылева, но земский начальник не утвердил его в должности по причине «политической неблагонадежности» и связей с «частными лицами крайних убеждений». На том же сходе волостной писарь Н.Л. Кобылинский выступил против распоряжения местного начальника. 4 августа земский начальник предложил Кобылинскому сдать дела своему помощнику, но Кобылинский отказался подчиниться. 13 августа земский начальник обратился за содействием к вице-губернатору С.К. Хитрово, который распорядился отстранить Кобы-линского от должности при помощи полиции, 20 августа это распоряжение было исполнено, волостное управление опечатано приставом. В ответ 21 августа крестьяне самовольно без разрешения земского начальника собрались на волостной сход. Председательствовал на сходе Журавлев. Крестьяне подписали приговор, составленный Журавлевым и Кобы-линским. Он был напечатан 30 сентября 1905 г. в меньшевистской газете «Социал-демократ», затем в «Праве» (№ 37), а в декабре 1905 г. в приложении к газете «Верхнеудинский листок». Тверской вице-губернатор приказал земскому начальнику лично присутствовать на сходе прямухинских крестьян. Но тот, чувствуя, что крестьяне озлоблены против него, на сход не явился, а остановился в д. Борок (в пяти верстах от с. Прямухина) и по телеграфу вызвал из Торжка казаков.

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

Наибольшую, пожалуй, известность (не только в России, но и за рубежом) получил «Приговор сельского схода крестьян с. Маркова Московской губернии». Осенью 1905 г. крестьяне Марковской волости Волоколамского уезда провозгласили у себя «республику», избрали свое «правительство» и перестали исполнять распоряжение царских властей. 31 октября 1905 г. крестьяне с. Маркова приняли «Приговор», который был подписан 60 уполномоченными из числа грамотных крестьян. Его скрепил печатью сельский староста. Он содержал 12 пунктов крестьянских революционно-демократических требований. Приговор был составлен с помощью членов ВКС, которые способствовали его пропаганде. В ноябре приговор марковских крестьян появился в общероссийских газетах «Русские ведомости», «Русское слово», «Утро», «Вечерняя почта» и др. Позднее он вышел отдельной брошюрой неслыханным по тем временам тиражом (чуть ли не 0,5 млн экз.) в издательстве «Колокол». Вскоре «Приговор» был напечатан в газетах Франции и США под названием «Крестьянский манифест».

7 декабря 1905 г. прибывший для усмирения крестьян Курской губернии генерал-адъютант Пантелеев приказал явиться в г. Льгов представителям всех селений выслушать его распоряжения. Земские начальники подобрали благонадежных крестьян. Но вместо намеченных властями кандидатов крестьяне послали своих представителей, пользовавшихся доверием односельчан. Один из земских начальников указывал, что на совещание прибыли самые «неблагонадежные». И это совещание в присутствии Пантелеева составило приговор, содержащий демократические требования.

Крестьяне хотели охранить себя от крайностей и «слева» и «справа». Так, жители с. Соголева и д. Темновой Соголев-ской волости Клинского уезда Московской губернии, составив на сходе приговор, отдали его для «обработки» сначала врачу местной фабрики, считавшемуся у них представителем «рабочей партии». Но, опасаясь, что он напишет что-нибудь лишнее, дали текст приговора и соголевскому попу-черносотенцу. После него, чтобы посмотреть, «не наплел ли он чего-либо», вновь дали врачу.

8 с. Медуши Петергофского уезда Петербургской губернии наказ Трудовой группе I Думы был принят после волостного схода, «происходившего,— как писалось в газете „Мысль" (1906. 22 июня),— в необыкновенной обстановке:

Раздел 1

он со всех сторон был окружен вооруженными ружьями стражниками, в присутствии урядника, исправника и т.д. Тотчас после схода в лесу был выработан наказ и подписывался на спинах крестьян».

Так или иначе составлялись приговоры и в других сельских обществах.

Из 664 приговоров и наказов крестьян Центральной России 346 обнаружены нами в центральной и местной прессе, 194— в фондах РГИА и ГАРФ, остальные— в различных изданиях (главным образом сборниках документов) как дореволюционного, так и новейшего времени. Учитывая, что в нашем распоряжении находятся документы, дошедшие в основном до своих адресатов, определявших политику в аграрной области (об этом свидетельствует их нахождение в фондах Совета министров и Государственной думы, а через публикации в газетах часть этих документов становилась известной и широким массам населения), мы считаем, что располагаем основным содержательным комплектом документации приговорного движения крестьян Центра России, что, в свою очередь, свидетельствует о его достаточной репрезентативности.

Крестьянские приговоры и наказы 1905—1907 гг.— это продукт коллективного действия. 370 документов (где имеются подписи или указано, от скольких лиц подавался документ) насчитывают (по нашим подсчетам) более 150 тыс. подписей. Причем в эти подсчеты не вошли документы, поданные, например, от имени 70 селений, 2 волостей, 8 уездов, целой (Воронежской) губернии, 15 деревень, 40 селений, 18 обществ и т.п. Крестьянство центрально-промышленных губерний принимало более активное участие в приговорном движении, нежели крестьянство центрально-земледельческих губерний. Это возможно объясняется как лучшей работой агитаторов различных партий и обществ, так и более высокой социальной активностью крестьян промышленных губерний.

Содержание приговоров и наказов 1905— 1907 гг. дает практически полное представление о жизни и быте российских крестьян начала XX в., их нуждах, потребностях, надеждах, мечтах, суждениях о их месте и роли в обществе. Приговоры и наказы раскрывают многообразие конфликтных зон повседневной действительности, конкретные при

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

чины и поводы для народного недовольства и протеста, выявляют истоки социальной агрессивности.

Большинство приговоров и наказов начинаются с описания бедственного положения крестьян, затем излагаются их требования и пожелания. Так, крестьяне д. Дубки Нижегородского уезда сообщали, что по закону 19 февраля 1861 г. им был отведен надел по 4,5 дес. на душу; причем самая лучшая пахотная земля, находящаяся у самого селения, а также покосы и лесные дачи остались у помещика. У крестьян же надел пахотной земли был самого плохого качества и отведен на три версты и более от селения. Покосов и пастбищ для скота, а также лесов «хотя бы для необходимости отопления» у них совсем не было. Население деревни за 45 лет с момента проведения реформы увеличилось в полтора раза. Для того чтобы заниматься земледелием, крестьянам приходилось арендовать пахотные и луговые земли у частных владельцев, за что ежегодно вынуждены платить до 1200 руб., «каковые и оправдываем только от урожая хлеба на той же частновладельческой земле; своя же земля, как плохая, дохода совершенно не приносит, даже при удовлетворительном урожае хлебов; если не брать в аренду пахотной земли, то нам жить нечем; если не нанимать лугов, то скота выпустить некуда. Дрова же для необходимого отопления жилищ мы покупаем в отдаленности за 30 —35 верст и по весьма высокой цене; при деревне же нашей лесные рощи принадлежат частным владельцам и находятся в полной неприкосновенности, почему наше общество от малоземелья и плохого качества таковой и неимению лесов имеет большую нужду»6.

Сокольская волость Макарьевского уезда Костромской губернии состояла из 57 селений крестьян, бывших помещичьих. При освобождении их от крепостной зависимости они получили в надел земли пахотной, сенокосной и усадебной, удобной и неудобной: 24 селения по 4,5 дес. и 30 селений по 4 дес. на ревизскую душу. Все доходные статьи (торговая площадь в с. Сокольском, рыбные ловли, кстати расположенные среди крестьянской земли) оставались за помещиком. К началу века население волости увеличилось почти в два раза, а наделы остались те же. «Наступил прямо земельный голод, — писали крестьяне. — Хлеба для пропитания семей нам хватает лишь на несколько месяцев в году, арендовать пашни совсем негде. Кормов для скота с надельных зе-

Раздел 1

мель собираем столько, что не прокормить одну лошадь и корову... Лесу нет совсем, не только строевой и поделочный, но покупается даже прут, годный лишь для выгона со двора заморенной скотины. Покупная цена— все выше и выше... Все это заставляет нас жить наполовину голодными, не имея никакой возможности улучшать хозяйства; уходить на посторонние заработки, которые употребляются целиком не на улучшение своего хозяйства, а на оплату повинностей и арендную плату за луга и покупку дров. Хозяйственный быт наш ухудшается с каждым годом... Нужда заела»7.

Крестьяне Марковской, Кульпинской и Плосковской волостей Волоколамского уезда Московской губернии заявляли: «Земля вся нами окуплена потом и кровью в течение нескольких столетий. Ее обрабатывали мы в эпоху крепостного права и за работу получали побои и ссылки и тем обогащали помещиков. Если предъявить теперь им иск по 5 коп. на день за человека за все крепостное время, то у них не хватит расплатиться с народом всех земель и лесов и всего имущества. Кроме того, в течение сорока лет уплачивали мы баснословную аренду за землю от 20 до 60 руб. за десятину в лето благодаря ложному закону 61-го года, по которому мы получили свободу с малым наделом земли, почему все трудовое крестьянство и осталось разоренным, полуголодным народом, а у тунеядцев-помещиков образовались колоссальные богатства»8.

Газета «Смоленский вестник» 12 июня 1906 г. опубликовала приговор Спасо-Липецкого сельского общества Духов-щинского уезда Смоленской губернии: «Мы, как и все крестьяне великой России, находимся в крайне безвыходном положении. Земли у нас мало, и та, какая есть, находится не в одном месте, а в нескольких, по кускам. Обрабатывается она устарелым, допотопным способом. Улучшений по сельскому хозяйству никаких нет, ссуд не дается, советов по улучшению хозяйства мы не получаем. Наша земля окружена другими землями: местной помещичьей и церковной. Даже курам и то особенно негде разгуляться. Не углядел, так и будет у „батюшки", а не то у помещицы».

Во многих приговорах приводится сопоставление нищенских крестьянских наделов с крупным помещичьим землевладением. Крестьянство страдает от мелкоземелья, вымирает, тогда как помещики и дворяне, не работающие на

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

земле, обладают громадными поместьями. «Посмотреть на пана: что за житье? У одного, у другого по нескольку сот, а то и тысяч десятин. Лес, луга, хорошая пашня — все имеется. А ты работаешь без отдыху, до одури на пана или на попа, даже хлебушка вволю не видишь» (д. Борвиково, Поречского уезда, Смоленской губернии)9.

Из Ардатовского уезда Нижегородской губернии писали, что с тех пор, как выпустили крестьян из-под власти помещиков, земли у них осталось прежнее количество, а население вдвое увеличилось; «поэтому землю надельную раздробили на такие маленькие куски, что получились полосы — с бороной не проедешь. При недостаточной земле, как ее ни удобряй, большого урожая не получишь». С обидой отмечали крестьяне, что«большинство помещиков в былые времена приобретали имения и земли не покупкой на трудовые деньги, а задарма— умелым прислуживанием перед власть имущими. Зло это происходило не год и не два, а целые века, от этого произошло то, что вся земля сосредоточилась в руках богатых дворян и монастырей, а крестьянин остался с микроскопическим наделом — полдесятиной на душу»10.

Крестьяне с. Кокино и еще трех деревень Красносельской волости Трубчевского уезда Орловской губернии подсчитали, что в их местности на шесть-семь землевладельцев приходится 11—12 тыс. дес. самой хорошей и удобной земли, а у 181 ревизских крестьянских душ (при наличии 600 человек) — всего 400—500 дес. гористой, глинистой и болотистой земли и луга. Причем «все эти 400—500 дес. не в одном участке, а в 4—5 верстах от жилищ»11.

Из деревень Высоцкая и Поречье Московской губернии сообщали, что в семье их бывшего помещика князя Мещерского на одну душу приходится 14 тыс. дес. земли, а крестьянам он наделил в 1861 г. на одну ревизскую душу 3,5 дес, «и то не вполне, а так аккуратно обрезал землю, точно в капкан запер всю свою вотчину; выгоны, леса, воды— все себе взял»12.

В приговоре крестьян д. Жукова Кинешемского уезда Костромской губернии говорилось: «Первая наша нужда в том состоит, что все лучшие земли, без которых крестьянину невозможно вести хозяйство, без которых голодать нам приходится, захватили дворяне-помещики, а крестьянину

66 Раздел 1

остались нищенские наделы, прокормиться на которых нет никакой возможности»13.

Недостаток земли, ее плохое качество вынуждали крестьян арендовать землю у помещиков. Арендные цены были велики, и сама аренда сопровождалась кабальными условиями, в основном за отработки. Вот, например, каково было положение крестьян с. Кокина и деревень Бабинки, Скрябине и Нижняя Слобода Трубчевского уезда Орловской губернии, описанное ими в «прошении» Николаю П 7 апреля 1905 г. Земли у них почти не было так же, как и пастбищ, леса, воды. К 1905 г. им приходилось платить за 1 дес. арендуемой у помещика земли 16— 18 руб. (в 80-е годы— 5—6 руб.). Кроме того, каждый крестьянин-арендатор должен был выбрать по 60—80 пуков конопли и перевезти ее в экономию; убрать десятину луга, т.е. скосить, перевернуть, растрепать, сгрести, сложить в стог или свезти в экономию, всего за 4 руб.; убрать десятину овса за 4 руб., убрать десятину ржи за 6 руб., т.е. вспахать, заборонить, посеять, сжать, свезти, обмолотить и ссыпать в закрома землевладельца; каждому мужчине и женщине отбыть день на молотьбе. В действительности же убрать десятину луга стоило не менее 8—9 руб., десятину овса—6—7 руб., ржи— 12—14 руб., т.е. землевладелец платил арендаторам в два раза дешевле, чем наемным рабочим. В случае же невзноса в установленный срок денег за арендуемую десятину луга все сено свозилось в экономию в полное распоряжение землевладельца. За аренду поля для пастьбы скота крестьяне были обязаны убрать по 5 дес. картофеля, т.е. вспахать, заборонить, посадить, прополоть, окучить, выкопать при строгой ответственности за оставшуюся картофелину, пересортировать на 3—4 сорта; привезти дров саженей по 15—17 каждой деревней, расстоянием в 15 верст (при том, что самим негде было достать дров даже за деньги)14. И все это крестьяне должны были делать своими руками и своими лошадьми.

Из этого и других приговоров видно, что острая нужда крестьян в земле использовалась помещиками как средство приобретения дешевого труда и инвентаря крестьян для обработки своих земель, т.е. для ведения отработочного хозяйства — прямого пережитка барщинной системы хозяйства с его ярко выраженными крепостническими чертами.

Малоземелье, дальноземелье, чересполосица, отработки и кабала, высокие арендные цены, хилый и голодный скот,

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

убогий инвентарь и отсталые методы земледелия — такова картина крестьянского хозяйства, нарисованная самими крестьянами в приговорах и наказах их сходов.

Главным вопросом для крестьян был вопрос о земле. На нем сосредоточено внимание 504 наказов (75,9%). В 354 из них крестьяне требовали отмены частной собственности на землю, безвозмездного отчуждения (конфискации) помещичьих, казенных, удельных, монастырских, церковных земель и передачи их в руки народа. В 156 наказах (23,5%) специально оговаривалось, что земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает собственным трудом. Типично в этом отношении требование крестьян Поподышской волости Михайловского уезда Рязанской губернии: «необходимо все земли передать в руки трудовому народу — пусть землей пользуется тот, кто своим личным трудом обрабатывает ее. Земля не должна быть предметом торговли; необходимо, чтобы земля была общенародной».

Крестьяне д. Моховой Курской губернии писали: «Признавая, что земля как предмет, никем из людей не созданный и необходимый для каждого человека, не может принадлежать в собственность одному человеку, а должна быть общим достоянием всех, кто обрабатывает ее своими руками, мы, присоединяясь к общему голосу трудового крестьянства, требуем обращения всей земли в общую собственность народа и передачи ее в уравнительное пользование трудовым артелям и товариществам»15. Крестьяне ряда деревень Суд-жанского уезда Курской губернии, обращаясь к депутатам I Государственной думы, требовали: «Земля должна принадлежать всем, кто только умеет и желает обрабатывать ее. Требуйте полного перехода всей земли в руки крестьян»16.

В приговорах и наказах четко прослеживается антипомещичья направленность крестьянских требований. Свою крайнюю земельную нужду крестьяне связывали, в первую очередь, с фактом огромной концентрации земли в руках помещиков. Четко и ясно сказано об этом в приговоре крестьян Покровской волости Макарьевского уезда Нижегородской губернии: «Положение, когда один владеет сотнями и тысячами десятин земли, а многомиллионное крестьянство влачит жалкое существование только на двух-трех десятинах, мы считаем в высшей степени несправедливым и присоединяемся к общему требованию всего трудового крестьян

Раздел 1

ства: земля должна принадлежать тому, кто ее обрабатывает, и принадлежать не на правах аренды или выкупа (будет, уже поплатили вдоволь!), а бесплатно! Довольно богачам пользоваться кормилицей-землей, теперь наш черед— земля народу! Вот наши заключительные слова!»17.

Важное значение для крестьян имел вопрос об условиях перехода к ним земли. Основная масса крестьян отвергала всякий выкуп, требуя безвозмездного отчуждения помещичьих земель. Необходимость бесплатного отчуждения аргументируется крестьянами указанием на то, что высокой арендной платой за помещичьи земли в течение 45 лет после реформы 1861 г. и дешевым наемным трудом уже оплачено больше ее действительной стоимости, что выкуп означал бы новую петлю на шее крестьянства. Так, «Народное собрание» с. Минского Костромского уезда единогласно пришло к следующему решению: «Удовлетворение крестьян землею должно быть произведено посредством принудительного отчуждения государственных, удельных, кабинетских, церковных, монастырских и помещичьих земель без всякого выкупа. Полагая, что земли, принадлежащие помещикам, арендою и дешевым крестьянским трудом давно уже окуплены, мы полагаем, что Дума во имя справедливости должна требовать отчуждения помещичьих земель без всякого вознаграждения. Из отчужденных земель желательно образовать государственный земельный фонд»1».

В ряде приговоров крестьяне категорически высказывались против частной собственности на землю. «Мы желаем, — писали крестьяне с. Старая Михайловка Саранского уезда Пензенской губернии, — чтобы зло земельной частной собственности покончить в один раз и навсегда, как это нам показала история, что вознаграждение ведет к величайшему обнищанию страны и к непосильному гнету для нас, крестьян. У нас у всех в памяти кутузки, продажа скота, слезы жен и детей, которые оплакивали трудами откормленную скотину и продавали с торгов кулаку за недоимки; мы знаем, что землей владеют только тысячи людей, а безземельных миллионы, а поэтому право и желание должны быть на стороне большинства». Высказываясь в данном приговоре за «понудительное» отчуждение, без всякого вознаграждения всех земель дворцовых, удельных, монастырских, церковных, помещичьих и частновладельческих и передачу их в руки наро

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

да, крестьяне ссылались на Священное писание: «Земля, как Божий дар, согласно с Священным писанием (Левита, гл. 26), где сказано самим Богом Творцом, что земля не должна быть ни продаваема, ни покупаема, а должна принадлежать всему народу, тому именно, который на ней трудится, который сам пожелает ее обрабатывать собственными своими руками без наемной силы»'9.

Крестьяне Муравьевской волости Мышкинского уезда Ярославской губернии, также называя «землю Божьей», требовали от депутатов Думы: «Оградите переход земли в одни руки, ибо будет тоже, что и теперь, — ловкие люди будут скупать ее для притеснения трудового крестьянства; по нашему убеждению, частной собственности на землю допустить невозможно»20.

Крестьяне Куракинской волости Малоархангельского уезда Орловской губернии подчеркивали, что «вся земля... не исключая надельной крестьянской, должна быть отдана бесплатно всему народу и распределена в равномерное пользование между всеми на ней трудящимися собственными силами без права продажи»21.

У крестьян России, задавленных малоземельем и владевших землей большей частью «миром», пользуясь традиционными, подчас весьма специфическими формами и нормами общинного взаимодействия, не было развитых частнособственнических традиций. Кроме того, притеснения и эксплуатация, которые они терпели со стороны помещиков и других частных землевладельцев.приводили их к отрицанию частной собственности на землю. Соображения насчет «Божьей», «ничьей» земли и «трудового» начала при ее распределении были основными составляющими крестьянского менталитета, моральным постулатом крестьянства, духовным стимулом и программной установкой.

С этих же позиций протеста против частной собственности на землю выступали крестьяне и против столыпинской реформы.

Революция 1905—1907 гг. явилась сильным толчком к изменению аграрного законодательства. Сам П.А. Столыпин, по сообщению «Воронежского телеграфа» (1906. 11 авг.), в беседе со специальным корреспондентом парижской газеты «Matin» признавал: «Революционное движение зависит от аграрного вопроса». Убедившись во время революции в том, что больше нельзя полагаться на патриархальность и забитость крестьянства, и желая оставить в неприкосновенности

Раздел 1

помещичье землевладение, правительство отказывается от традиционной искусственной консервации общины и берет курс на насаждение среди крестьянства частнособственнических настроений. Это центральная идея указа Столыпина, изданного 9 ноября 1906 г. под скромным названием «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования»22 .

Первая статья указа устанавливала, что каждый домохозяин, владеющий землей на общинном праве, может потребовать укрепления в его личную собственность причитающейся ему части земли. Указ устанавливал, что домохозяева, имевшие земли больше душевого надела, могли укрепить за собой эти излишки. Расчет был сделан на то, что более зажиточная часть крестьян, стесняемая общинными порядками и имевшая земельные излишки, потребует выдела из общины.

Выделенная земля признавалась личной собственностью домохозяина. Она могла (правда, в ограниченных рамках) продаваться, покупаться и закладываться. (Превращение надельных земель в личную собственность крестьян по указу от 9 ноября не вполне уравнивало их с частновладельческими. Пользование надельными землями предоставлялось крестьянам без права продажи лицам, не принадлежащим к крестьянскому сословию. Были и другие ограничения.) Зажиточные, таким образом, получали возможность скупать отдельные земли у бедняков (но не более 6 наделов). Таким путем царское правительство пыталось решить аграрный вопрос, удовлетворив требования на землю наиболее хозяйственно сильной части деревенского населения за счет деревенской бедноты (а не за счет, например, перераспределения частновладельческих и тем более помещичьих земель). Самодержавие надеялось, что в результате столыпинской реформы в деревне будет создан относительно широкий слой богатых и сильных крестьян («маленьких помещиков»), которые станут надежными плательщиками налогов и одновременно прочным оплотом порядка. И через несколько лет, если в деревне будет «покой», реформированная Россия навсегда покончит с революцией. Ставка на сильных имела целью обуздать слабых.

Правительство было заинтересовано в расслоении крестьянства, отмечала газета «Костромич» (1907. 30 янв.), что

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

бы «дружный натиск крестьянства на дворянские земли заменить междоусобной войной в среде самого крестьянства и властвовать, разделяя». Такова была, по мнению некоторых современников, помещичья аграрная программа, направленная на укрепление самодержавного строя.

Органической частью столыпинского аграрного законодательства должно было явиться и переселение крестьян на казенные земли в малообжитые азиатские и сибирские районы империи. Для этого при помощи своего пропагандистского аппарата правительство сеяло иллюзии «о молочных реках и кисельных берегах» Сибири, о возможности безбедного устройства крестьян на обширных сибирских просторах и тем отвлекало их от борьбы за землю в Европейской России.

Ломка архаического общинного землепользования была экономически прогрессивной, она способствовала развитию капитализма в сельском хозяйстве. Но в целом столыпинская реформа не только ничего не меняла в основах существовавших отношений землевладения (она оставляла в силе фундамент крепостничества и полукрепостнической зависимости — огромные латифундии, кабалившие крестьян), но, напротив, еще больше обостряла земельную нужду крестьян и, разрушая общину, лишала нуждающихся крестьян хотя бы минимальной социальной защиты.

Среди приговоров и наказов мы не обнаружили ни одного, в котором бы крестьяне поддерживали столыпинскую реформу. Напротив, в некоторых из них содержится резкое осуждение новой аграрной политики как в целом, так и ее отдельных направлений.

Крестьяне Костромской губернии требовали отмены «закона» от 9 ноября 1906 г., «так как закон этот через 10 — 15 лет может обезземелить большую часть населения и надельная земля очутится в руках купцов и самостоятельных крестьян-кулаков, а вследствие этого кулацкая кабала с нас не свалится никогда»23.

Деревенскую массу не соблазняли блага частной собственности на землю. Крестьяне Арзамасского уезда Нижегородской губернии также писали: «Закон об утверждении нас, крестьян, собственниками, т.е. чтобы землю каждый крестьянин имел право продавать по своему усмотрению, мы совершенно отвергаем, и как была наша земля переходя

Раздел 1

щая по наделу, так мы и требуем, чтобы осталось по-прежнему»24-

Волостной сход Рыбацкой волости Петербургского уезда в своем «постановлении» подробно обосновал протест против указа от 9 ноября: «По мнению крестьян, этот закон Государственной думой одобрен не будет, так как он клонится во вред неимущих и малоимущих крестьян. Мы видим, что всякий домохозяин может выделиться из общины и получить в свою собственность землю; мы же чувствуем, что таким образом обездоливается вся молодежь и все потомство теперешнего населения. Ведь земля принадлежит всей общине в ее целом не только теперешнему составу, но и детям и внукам. Всей землей правила вся община, и за таковую землю вся община платила подати, несла разного рода повинности и распоряжалась землею, убавляя от многоземельных и прибавляя малоземельным, и потому никто не может требовать себе выдела земли в частную собственность и потому наша волость этого допустить не может. Она не может допустить и мысли, чтобы малосемейные, но многоземельные крестьяне обогащались за счет многосемейных, но малоземельных крестьян... Государственная дума... мы надеемся, не отменит общинного владения землей»2^.

Так же отрицательно отнеслись крестьяне к такому предложенному правительством виду помощи, как переселение. Они находили, что незачем им ехать в неведомые места, когда рядом имеется в изобилии частновладельческая земля.

Крестьяне Малоярославецкого уезда Калужской губернии писали еще в I Государственную думу: «Министры отказали нам в земле, прочитали, что частновладельческих земель отчуждать нельзя, а откуда же тогда мы возьмем землю, без которой нам надо умирать голодной смертью? Министры говорят, что в Азии где-то есть много свободной земли и можно нас туда переселить. А мы понимаем это дело так: спокон веков у нас заведен обычай, что на новое место едет старший брат, а младший остается на корню. Так пускай и теперь поедут в Сибирь или в Азию наши старшие братья, господа помещики-дворяне и богатейшие землевладельцы, а мы, младшие, хотим остаться на корню здесь, в России»26. О том же писали жители с. Яковлева Орловской губернии, а также крестьяне Рославльского уезда Смоленской губернии и др.27

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

Указ от 9 ноября 1906 г. разочаровал крестьян. Они понимали, что в условиях сохранения земли в руках помещиков никакие хутора, отруба и переселения не улучшат их положения. Крестьяне отвергали столыпинское решение аграрного вопроса. В наказе крестьян с. Суховерова Костромской губернии прямо говорилось, что следует отменить «закон от 9 ноября» «как совершенно непригодный и даже вредный для крестьянства»28.

Уже сам по себе характер приведенных выше формулировок показывает, что в основе крестьянских требований по аграрному вопросу лежало объективное стремление уничтожить запутанный клубок земельных отношений. Выход они видели в передаче земли «в руки тех, кто будет ее обрабатывать сам, своим трудом, без наемных рабочих, без различия пола, национальности и вероисповедания».

В некоторых приговорах сами крестьяне указывали конкретные условия пользования землей. Например, крестьяне с. Макарье Воронежского уезда считали, что «земля должна быть наделяема не каждому лицу в отдельности, а общинам с предоставлением права пользования ею по обоюдному согласию всей общины, а не так, как было бы желательно пользоваться каждому члену общины в отдельности. Земля не должна принадлежать никому на правах собственности, а потому никто ее не имеет право ни покупать, ни продавать»29. Костромские крестьяне усматривали справедливость в том, что «порядок землепользования должен быть добровольный, по усмотрению местных жителей, череспо-лосно, хуторно и общинно, а не по общему шаблону для всей России»30.

Об этом же писали крестьяне с. Никольского Орловского уезда: «Вся земля — государственная, удельная, кабинетская, частновладельческая, не исключая надельной крестьянской, — должна быть отдана всему народу и распределена в равномерное пользование между всеми на ней трудящимися собственными силами, без права передачи и аренды. Пользование землей должно быть предоставлено во всех видах, какие сейчас существуют в государстве: общинном, товарищеском, подворном»31.

Таким образом, признавая и общинное, и подворное, и хуторское, и товарищеское владение землей, крестьяне выдвигали прежде всего свое главное требование — полная ликвидация помещичьей земельной собственности, передача

Раздел 1

всех конфискованных помещичьих и прочих земель в пользование народу с соблюдением принципа равного права на землю для тех, кто на ней трудится, без всякого вознаграждения помещикам со стороны крестьян. Словом, земля должна быть общая, а пользоваться ею должен тот, кто сам ее обрабатывает. Эти идеи в вариациях вошли в качестве составных частей в программы различных политических группировок.

Переход всей земли в руки трудящихся на ней крестьян, уравнительный передел всей земли по трудовой норме — вот общее требование крестьянских приговоров и наказов 1905— 1907 гг. Оно выражало реальное стремление крестьян покончить со всеми пережитками крепостничества в сельском хозяйстве. Но какая власть должна отобрать землю у помещиков и закрепить ее за крестьянами — эти вопросы еще не были ясны для широких масс деревни. В одних приговорах высказывалось пожелание, чтобы вопрос о земле был решен Учредительным собранием, а в других — Государственной думой, но и в том и в другом случае имелись в виду представительные учреждения, выбранные на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

Крестьяне Ямбургского и Петергофского уездов Петербургской губернии находили, что переход земли в руки «крестьянских обществ» должен произойти «на основе закона, выработанного выборными от народа»32. Крестьяне с. Уразова Валуйского уезда Воронежской губернии считали, что Дума должна лишь наметить общие черты аграрной реформы, «окончательное же разрешение вопроса передать на места, в ведение местных землеустроительных комитетов, выбранных всеобщим, равным и прямым голосованием при тайной подаче голосов»33. О том, что вопрос о земле «должен быть решен самим народом на местах», писали крестьяне Елховской волости Нижегородского уезда34 и др. За конкретное решение земельного вопроса на местах высказывалось большинство крестьян.

«Земля — крестьянам!» было главным и самым распространенным экономическим (и политическим) требованием крестьян. Но этим они не ограничивались. Гнет полукрепостнической эксплуатации дополнялся мощным прессом податей и налогов, также носивших крепостнический характер. Крестьянство было основным податным сословием. Государственные налоги и подати, выкупные платежи— все

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

это вело к разорению крестьянского хозяйства. Взыскание крестьянских долгов и недоимок часто сопровождалось уводом скота, продажей имущества, привлечением к суду. Зачастую платежи крестьян намного превышали чистый доход с крестьянского надела. Во многих приговорах и наказах крестьяне жалуются на тяжесть и разорительность податей и повинностей, указывая на «непосильные налоги, прямые и косвенные», как на вторую причину своего бедственного положения. Крепостнический характер податной системы выражался, и это также очень часто подчеркивали крестьяне, в неравномерности обложения крестьянских и помещичьих земель. «Вторая наша беда — это подати, — писали крестьяне с. Ратислава Юрьевского уезда Владимирской губернии. — Подати, выкупные платежи и разные налоги чересчур нас обременяют. Иной раз не только все, что получишь с земли, идет в оброк, но приходится еще пополнять недохватку заработком на стороне; спрашивается, жить-то на что? Править хозяйство-то чем? И после этого нас же упрекают, что живем бедно и грязно? Несправедливость чрезмерных налогов с крестьян увеличивается еще и тем, что собранные с нас деньги идут не на наши нужды, а куда-то в другое место, нам же уделяется самая ничтожная часть их»35. Требование отмены выкупных платежей и замены всех налогов единым прогрессивно-подоходным налогом для всех сословий содержалось в 215 наказах и приговорах (32,4%).

В приговорах крестьяне поднимали также вопрос о необходимости введения доступного для деревни дешевого мелкого кредита, урегулирования арендных отношений, организации агрономической помощи и др.

Конфискация и практически национализация земли, введение прогрессивно-подоходного налога— краеугольные положения крестьянской экономической программы, выраженной в приговорах и наказах 1905—1907 гг. Они отразили назревшую экономическую необходимость ломки всего старого землевладения (и помещичьего и крестьянского) во имя ликвидации всех остатков крепостничества в сельском хозяйстве страны.

В период первой российской революции рядом с требованием земельной реформы («Земли!») в крестьянских приговорах и наказах стояло требование ликвидации крестьянской сословности («Воли!»).

Раздел 1

Для крестьян, вышедших из крепостной зависимости, были созданы крестьянские сословные учреждения по образцу учреждений, существовавших тогда среди государственных и удельных крестьян: сельские и волостные сходы, сельские и волостные должностные лица, возглавляемые сельскими старостами и волостными старшинами волостные правления, волостные суды. Специфика социального статуса «крестьянского самоуправления» заключалась в известном дуализме: его выборные власти, будучи представительными органами крестьянского мира, в то же время завершали систему низового государственного управления. Но на содержание даже низшей административной единицы — волости — требовались большие материальные средства, которые собирались,однако, лишь с крестьян, хотя в волости (ее селениях) жили и помещики, и мещане, и посадские, и торговцы, и ремесленники. Большая часть волостных денег шла не на волостные нужды, а на нужды всех жителей волости. За крестьянский же счет удовлетворялись и государственные, общеадминистративные и фискальные потребности: ведение статистики, осуществление воинской повинности, строительство школ и других построек, торгово-промышленный надзор, ведение медицины, продовольствия, паспортные, регистрационные и нотариальные дела и т.д. Пользовались волостными учреждениями, например судом, и соседние помещики. Но все расходы на управление, суд, лекарей, школу, церковь и пр. несли только крестьяне из своих мирских сборов.

Крестьянство стремилось к ликвидации искусственных перегородок между сельскими жителями и лицами других сословий, т.е. уравнению сословий в гражданских правах: крестьянство категорически выступало за уничтожение всех сословных ограничений и остатков крепостничества. «Третья наша теснота — наше особое, крестьянское положение, — отмечали владимирцы. — До сих пор смотрят на нас как на ребят, приставляют к нам нянек, и законы-то для нас особые; а ведь все мы члены одного и того же государства, как и другие сословия, к чему же для нас особое положение? Было бы гораздо справедливее, если бы законы были одинаковы как для купцов, дворян, так и для крестьян; равным образом и суд был бы одинаков для всех»3б, Разделение на сословия должно быть уничтожено, писали крестьяне

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

Краснинского уезда Смоленской губернии. «Нужно установить только одно сословие — русские граждане и сравнять их в правах»37.

Крестьяне Смоленской губернии настаивали, «чтобы отбывали повинности все лица, имеющие землю, а именно, пускай же платят помещики и вообще все землевладельцы так, как крестьянин, т.е. поровну за каждую дес; за что же требовать все с одного лишь крестьянина, который и так не опомнится от одних лишь помещиков и священников, на которых век свой как сами, так и дети живем и работаем»378. Уравнения в гражданских правах требовали 216 наказов (32,5%). Кроме того, в 221 наказе (34,7%) содержалось требование уничтожения сословий. Вместо существующего волостного суда и юрисдикции земского начальника крестьяне требовали бессословного местного суда на основании общих судебных установлений и независимости от административной власти. «Отменить особый крестьянский суд и ввести низший суд для всех сословий без исключения», — записано в приговоре прямухинских крестьян (Тверская губерния). «Состав суда,— писали те же крестьяне,— должен быть коллегиальным и определяться на выборных началах; обязать собственников имений участвовать соответственно пространству их земельных владений в содержании волостных судов и правлений, т.к. при существующем порядке владельцы имений участвуют во всех выгодах названных учреждений, но издержек на их содержание не несут»38.

Крестьян оскорбляли и неравномерность земского обложения, явная непропорциональность представительства в земствах и засилье в них помещиков. Они ходатайствовали «об увеличении от крестьян гласных в уездных земских собраниях, так как их против других сословий лишь V4, поэтому все наши крестьянские интересы на собраниях удовлетворения не получают и земли крестьян обкладываются гораздо выше, чем гг. дворян и других более богатых сословий — купцов и промышленников» (из Солигаличского уезда Костромской губернии)39. «Необходимо ввести в земстве представительство свободных крестьян 2/з, исключая старшин и должностных лиц, и V3 интеллигенции из дворян, без которых не могут обойтись. Избрать с согласия тех же крестьян» (из Рузского уезда Московской губернии)40.

Раздел 1

Одним из категорических требований крестьян было требование уничтожения института земских начальников, а вместе с ним его «штата опричников» — сельской полиции и стражников. Крестьяне Тонкинской волости Варнавинского уезда Костромской губернии требовали «убрать земских начальников за их дармоедство и за утеснение ими нас. Вместо теперешнего волостного управления, зависящего от земского начальника, устроить правление, зависящее от нас, крестьян, не на бумаге, а на деле»41. «Мы, — заявляли крестьяне с. Криуши Нижегородской губернии, — не желаем, чтобы над нами и нашим старостой издевались всякие стражники, урядники и господа земские начальники; чтобы они то и дело сажали в каталажку (не за то ли, что с нас жалованье получают, что мы на них работали, не зная отдыха ни зимой, ни летом, не имея часто денег на самые необходимые нужды, даже на керосин), они же грозят казаками»42.

Мы, писали крестьяне, согласны вручить «наши общественные дела, управление нами, порядок среди нас... только тем лицам, каким доверяем и каким пожелаем. Поэтому все земские начальники, старшины и пр. должны удалиться, а мы из своей среды изберем себе начальников» (Суджанский уезд Курской губернии)43. Крестьяне с. Ишаки Саранского уезда Пензенской губернии, будучи недовольными исполнительными ставленниками правительства на местах, предлагали провести «одну полезную реформу: можно все земства, управы и т.п. общественные учреждения изменить коренным образом, а именно: выбирать состав земств, управ и т.п. всеобщим, прямым, тайным и равным голосованием. Конечно, позорный институт земских начальников должен быть отменен немедленно, полицейские же чины должны выбираться народом и находиться в руках самоуправления»44. Требование всеобщего, равного, прямого, тайного избирательного права содержалось в 178 приговорах (26,7%).

Крестьяне требовали переустройства всей системы местного управления. Тяготясь сословно-бюрократическим строем, они стремились к созданию демократического местного самоуправления. Социально-политические и экономические преобразования, вызванные развитием капитализма в стране, требовали повышения народного образования. Отсутствие грамотных людей остро ощущалось деревней.

Крестьянские наказы и приговоры 1905-1907 гг.

Судьбы российского крестьянства, М., РГГУ, 1996.

Wednesday, June 4, 2014

2 Судьбы российского крестьянства

No comments:

Post a Comment